Читать «Сибирская роза» онлайн - страница 116

«Да-а, это бессмертная смерть... Mors immortalis!.. Бессмертная смерть!.. Борск словно с ума сдвинулся... Валят и валят... Толпы, толпы, толпы невпроход... – Ядовито подумалось: – А ко мне эти толпы привернут? Вряд ли... Высо-ковато подниматься... Как ни бился ты, точно лев, как ни гнул её к земле, а, простите, какая благодарность?... – Он пропаще покивал головой. – Вам, дорогой товарищ Кребс, обеспечена от отечества благодарность. Она преследует вас по пятам, но никогда вас не настигнет... За свою жизнь Тайга спасла полгорода. А что сделали лично вы, Кребс?... Quasi re bene gesta?... Всё зыбко, всё как будто, как будто... И какое дело? Какой успех? Одна видимость... туманная... Тут, маэстро, надо посмотреть правде в глаза... В науку вас внесло в бабьем подоле. Иначе б вам в науку не прошмыгнуть: когда раздавали ум, вам в черепушку вовсе ничего не уронили. Соскочив с подола, вы схватились за кастет и всю оставшуюся жизнь шатались в науке этаким гоголем с кастетом. Летит какой молодой в ранние – остудить! Гнушаешься брать в соавторы – без соавтора ни на сантим вперёд! Она спасла полгороду жизнь... Но мы тоже не ударили в грязь кокосом. Полгороду испортили жизнь! Уравновесили. Фифти-фифти, квиты... Не зря профессорский хлеб с маслицем кушали, не зря... Профессорский кнутик мно-огих умнарей пришил на месте, мно-огих... Рессаndo promeremur... Да нет, не грех. Это по-другому называется. Необходимость! Вырони я по оплошке кнутик – где бы теперь был? И кто бы я теперь был?... А кто дал мне кнутик? Хэх... Исполать тебе, деловое замужество! Без покойницы госпожи Кафедры кто бы я был? Плебейский работничек органов... Так, замарашка... букашка... дурашка... макакашка... Всю жизнь протоптаться, проплясать у рогачиков... До блевотины изо дня в день с утра до вечера пялиться в гнилые бабьи лохматки – убийство!!! Но я счастливо обежал эту участь. Прикинулся умным валенком... наломал ё какие горы дровишек... Мда-с... Что было, то было... А душа всё равно просится в рай, да грехи мимо рая толкают... Теперь задача момента: красиво поставить заключительную точку. Уходить надо чисто, без помарок. Это значит, что lаtet anguis in herba. Опа-асная... Кэнязя Расцветаева отпрыск. Расцветаев-младший... Виталь Владимирович. Молокососу только сорок, а он уже три года профэссор. Я в его годы скот в тайге пас да летал на побегушках у ветеринара, а он уже профэссор, чёрт его за хвост дёрни! Старший получил оттуда, от Боженьки, письмо, так младший пошёл заворачивать на грешнице земле. А ведь отогрел эту молодую змею я у себя на доброй груди. Ведь было... Доходил... Всё, отчирикал воробейка... Перепробовали всё, что могла медицина – без пользы. Тогда я старшему – кэнязю! – и вякни чисто из подсмеха про закавырцевскую травку: «Попробуем знахарских щец?» Не понял акадэмик профессорского юморка. Именно мой юморок навёл его на полный серьёз, он и бухни: «Рискнём!» Попробовали. Живёт соплюк! Но сам другим, в лице товарища Кребса, похоже, не желает давать жить. По просочившимся авторитетно-коридорным слухам, неделю назад закончил этот Виталик какие-то длинные эксперименты с участием борца. Результаты якобы умопомрачительные. Я сам видел, как прибегал он к Закавырцевой. Наверняк прошептались в мой адрес. Наверняк рядились, как покрасивей обложить меня красными флажками. А я не будь валенок, возьму и первый выброшу белый флажок? А? Не согрешишь – не покаешься... Наверняка разбежится Виталик разгребать мои завалы, выискивать кинется золотце там, где у меня всё шло на бой, гремело, валилось по графе «мусор». А я сам, первый, тыцну ему в своих завалах на золотишко закавырцевское? Сам себе не поднимешь борта, дядя не разлетится. А уж кто-кто, а я-то лично по себе вывел истинную цену борцу! На себе испытал его чары целебные. Вот расскажи кому как кошмарнейший сон – не поверят. Скажут, врёт трухаль. Мол, не может такое насниться. Насниться такое, пожалуй, и не может, а в яви всё уже мною прожито... Вскоре после того разгромного антизакавырцевского заседания ка-ак же меня прикрутило... Всё! Откидывал ангелок лапоточки. Рак... Добрался кребс до Кребса. И вступило в голову: «Тебе уже ничего не страшно. Двух концов не бывать, а один вот он вот. Рискни, приложи к себе закавырцевскую методу... „Раскинул я хорошенько щупальца, рискнул. Уцелел. В обнимашку с борцом только и уплясал от верной смертули... И потом, во все остальные годы, как какой сбой – прикладывался к капелькам её... Через хохлаток добывал у самой у Таёжки. Борец снимал боли, нормализовал обмен, растил аппетит... Невпроворот чего может борец. Эффектная, незаменимая травулька... Тридцать лет не одною ли ею и держусь? Без этой травочки я б, раскидистый дубиньо, давно б не увял?... В одной ветхой книженции я вычитал, будто «всякий покойник вратарю царства небесного должен предъявить складень с изображением содеянного им при жизни“.