Читать «Анелька» онлайн - страница 53
Болеслав Прус
Когда немцы уехали, даже не заглянув в корчму, мужики, посовещавшись, решили отправить депутацию в усадьбу. Выбрали троих самых почтенных хозяев: Гжиба, который в воскресенье отговаривал других от сделки с помещиком, а теперь переменил мнение, Шимона Олеяжа, с самого начала советовавшего подписать договор, и Яна Самеца, того лохматого с колтуном, которым командовала жена, — его выбрали потому, что земли у него было больше, чем у всех в деревне.
Гжиб и Олеяж были на сходе, а Ян отсутствовал: он в это время сидел дома и по приказу жены укачивал ребенка. К нему направились оба депутата, а за ними еще несколько мужиков и множество баб.
Олеяж объявил лохмачу, что они идут в усадьбу мириться и что общество выбрало делегатом и его, Яна, как человека степенного. В заключение он спросил:
— Ну как? Пойдете, кум?
Ян молча встал, пошел в чулан и вынес оттуда новехонький кафтан. Но не успел он натянуть один рукав, как жена подняла крик:
— Это еще что! Ты, мокроглазый (у Яна все еще болели глаза), куда собрался? Я тебе покажу подписывать договоры! Садись и качай Зоську!
Толпа безмолвствовала, в окна и дверь с любопытством заглядывали бабы. А Ян стоял, не зная, на что решиться: надевать кафтан в рукава или скинуть его с плеч.
Видя, что он колеблется, жена схватила валек и давай колотить им мужа.
— Ах ты мокроглазый, растрепа, старый хрыч! Думаешь, взял молодую жену только для утехи! Ну-ка, садись к люльке! Хотелось тебе детей, так вот и качай!
И она все колотила его, наскакивая то спереди, то сзади.
Волосы свесились Яну на лоб. Мужик молча откинул их, натянул кафтан — и вдруг, поплевав на ладони, как хватит жену по голове, как начнет таскать! Господи, что тут было! Платок полетел в угол, валек — на лежанку, да так, что два горшка грохнулись с нее на пол.
— Перестаньте! Будет вам, Ян! — кричали женщины.
— Бейте, кум, валяйте, пока не взмолится! — советовали мужики.
Ян ничьих советов не слушал и действовал по своему разумению. Изрядно отделав жену, он напоследок пнул ее сапогом в бок и швырнул в угол. Потом застегнул кафтан, опоясался, надел новую шапку и сказал хладнокровно:
— Ну, куманьки, пойдемте в усадьбу, раз такое вышло решение.
Мужики только головами качали и шептали друг другу:
— Старый-то каким хватом оказался!
— Да, есть еще сила в руках!
— Ого! Он корец пшеницы может под мышкой унести!
Делегаты ушли, а бабы остались. Жена Яна, лежа на полу, причитала заунывно и певуче:
— Ой, матерь пресвятая Ченстоховская, что ж это такое творится? Видели, кумы? В моего старика бес вселился! Четыре года колотила я его — и он ни разу не пикнул, во всем меня слушался, а сегодня так осрамил перед людьми! Ой, и зачем я, несчастная, на свет родилась!
— Правда твоя! — сказала одна из соседок. — И мне было бы обидно, если бы мой на пятом году меня бить начал.
— Ой, жаль мне тебя, бедную, — утешала пострадавшую другая баба. — Мужик, хоть и самый тихий, все равно что волк: волк смирен, покуда человечьего мяса не отведает. А уж коли Ян сорвался — будет тебя теперь лупить каждый божий день.