Читать «Цирцея» онлайн - страница 3

Однако сплетни возникали не на пустом месте, и больше всего Маньяра удручало, что некоторое события действительно можно было толковать по-разному. Да, многие в Буэнос-Айресе умирают от сердечного приступа или, захлебнувшись, идут ко дну. Полным-полно кроликов, которые на глазах начинают хиреть, а потом подыхают – кто в доме, кто в патио. Да и собак, которые любят или, наоборот, терпеть не могут ласку, тоже немало. Скупые строчки, оставленные Эктором матери, рыдания, раздававшиеся – их вроде бы слышала сплетница из конвентижо – на пороге дома Маньяра в ночь смерти Роло (но еще до того, как он упал с крыльца), лицо Делии в первые траурные дни… Люди так любят копаться в подобных историях, что в конце концов по крохам воссоздается целостная картина событий, этакий причудливый ковер, на который с ужасом и отвращением взирал Марио, когда в его комнатенку вползала бессонница.

«Не сердись, что я умираю, ты не сможешь меня понять, но не сердись, мама»… Клочок бумаги, вырванный из газеты «Критика» и придавленный камнем рядом с пиджаком, оставленным в качестве опознавательного знака для первого же моряка, который выйдет спозаранку на берег. А ведь Роло был так счастлив до той ночи! Правда, в последние недели он стал немного странным, вернее, не странным, а рассеянным: сидел, уставившись в пустоту, словно пытался там что-то разглядеть или, скажем, расшифровать таинственную надпись, начертанную в воздухе. Все ребята из кафе «Рубин» были компанейскими. А вот Роло – нет, и сердце у него вдруг не выдержало. Роло сторонился людей, вел себя сдержанно, имел деньги, разъезжал на «шевроле» и в последнее время толком ни с кем не общался. То, о чем говорят под дверью, разносится на всю округу, и сплетница из конвентижо упорно твердила, что плач Роло напоминал задушенный крик – так бывает, когда рот зажимают руками, и крик получается как бы раздробленным. И почти тут же голова Роло с размаху ударилась о ступеньку, Делия с воплем кинулась к нему, и в доме началась совершенно уже бесполезная кутерьма.

Собирая осколки сведений, Марио подсознательно пытался найти случившемуся другое объяснение, оградить Делию от нападок соседей. Он ее никогда ни о чем не расспрашивал, однако смутно чего-то ждал. Марио иногда думал: а знает ли Делия, что про нее говорят. Даже супруги Маньяра – и те вели себя странно: если и упоминали о Роло и Экторе, то как бы между прочим, словно молодые люди просто уехали куда-то в путешествие. Ну а Делия помалкивала, окрыленная их благоразумием и безоговорочной поддержкой. Когда же к ним присоединился Марио, то Делия получила тройное прикрытие, они были как бы ее тенью, тонкой и неотступной, почти прозрачной по вторникам и четвергам и более плотной и услужливой по субботам и понедельникам. Теперь Делия время от времени чуть-чуть оживлялась: однажды села за пианино, в другой раз согласилась поиграть в карты. К Марио она теперь была более благосклонна, усаживала его к окну в гостиной и рассказывала о том, что она собирается шить или вышивать. О пирожных и конфетах Делия даже не заикалась, и Марио это удивляло, но он думал, что она поступает так из деликатности, не осмеливаясь ему докучать. Супруги Маньяра расхваливали ликеры, которые готовит их дочь, и как-то вечером захотели поднести Марио рюмочку, однако Делия резко возразила, что это дамский напиток и она давно уже опорожнила почти все бутылки.