Читать «Повесть о глупости и суете» онлайн - страница 23
Нодар Джин
Появился Краснер. Не заметив меня, пригнулся к Стоуну и заглянул тому в глаза. Шепнул что-то блондинке, и та убежала.
— Доктор, — шепнула и Джессика, — это опасно?
— Это, наверное, сердце, — заключил Краснер незнакомым мне голосом. Обновленным показалось даже его удобренное кремом лицо провинциального американского еврея, живущего воспоминаниями о не-своём прошлом и ожиданием не-своего будущего.
— Он вам друг, мисс Фонда? — добавил Краснер.
Стюардесса ответила, что пассажир прыгал — и ему стало дурно.
Гена Краснер разговаривал по-английски без акцента.
— Вы, доктор, не кардиолог ведь? — спросила Габриела.
— Начинал с акушерства, потом — психиатрия, потом — общее врачевание. А сейчас — смешно — даже философия…
— Философия? — ужаснулась Габриела.
— Представьте! — улыбнулся Краснер и забыл о Стоуне. — Кстати, лечу в Москву как раз на философский конгресс…
— Занимаетесь, значит, серьёзно, — заключила Джессика.
— Я называю это хобби… Тема, правда, интересная: проблема ролей и перевоплощения… Вам, как актрисе…
— Познакомить вас с философом? — перебила его Джессика.
— Правда? — оживился Краснер. — С кем же?
Я отвернулся в окно, а когда Джессика назвала ему моё имя, плотнее приник к стеклу и решил не оборачиваться, если окликнут.
Выручила Габриела:
— Вот, наконец, и капитан!
Капитан принёс аппарат для измерения давления, которое, по словам Гены, оказалось у Стоуна критическим. Сказал ещё, что больному нужен покой.
Капитан предложил поднять того наверх, в Посольский салон, который, хоть и захламлен, зато пуст. Больного можно, дескать, уложить там на диван.
— Главное — без паники! — велела Габриела.
— Я пойду сам, — ответил вдруг Стоун.
— Ему лучше! — обрадовалась Джессика.
— Неизвестно, — буркнул Краснер. — Помогите, капитан!
Стоуна решили всё-таки поддерживать…
14. Свобода есть отсутствие страха и надежды
За окном суетились облака — мелкие, как сгустки скисших сливок. Один из комочков прилип к стеклу и стал тыркаться вовнутрь. Всмотревшись, я разглядел в его очертаниях купидона с размытыми крыльями. Лицо выражало напряжение, как если бы купидон прислушивался к мегафону в руке рыжего бородача, который читал новое произведение.
Речь в нём шла о недавней встрече с небесной ангелицей, представившей его своим двоюродным сёстрам. Оказалось — приличные создания, лишённые сексуальных предрассудков. Непонятно почему бог продолжает создавать людей, если научился производить ангелиц! Человек столь отвратен, что обязан быть красивым, но большинство — удобрение для кладбищенского чернозёма. Люди недостойны истины, — разве только поэты и мыслители. Тем не менее, каждый вправе сказать что угодно. Так же, как каждый вправе его за это избить. Самое святое право личности — издеваться над человечеством. Истинная свобода есть отсутствие страха и надежды…
Купидон отпрянул от окна и умчался к двоюродным сёстрам пересказывать услышанное.
— Маньяк! — обернулась ко мне бородавка.
— Не надо его слушать, мадам. Сосредоточьтесь на себе!
— Но он же оскорбляет! — возразила она. — Куда делась Фонда? Она и позволила всё это декламировать… Позволяют, а потом сбегают… А где профессор? Куда же все делись?