Читать «У нас это невозможно» онлайн - страница 203

Здания были расположены по трем сторонам четыхугольника; четвертая сторона и промежутки между усами были загорожены некрашеным деревянным забором, поверх которого была натянута колючая проволока.

Все комнаты, за исключением кабинета начальника лагеря капитана Каулика (он был полнейшим нулем, и только нуль способен добиться чести быть капитаном-квартирмейстером и начальником тюрьмы), заросли грязью. Его кабинет был просто унылой дырой, пропахшей виски, в противоположность остальным комнатам, пропахшим аммиаком.

Каулик был не такой уж злой человек. Он хотел бы, чтобы лагерная стража, состоявшая из одних минитменов, обращалась с заключенными не слишком жестоко, кроме тех случаев, когда те пытались бежать. Но он был человеком мягким, слишком мягким для того, чтобы огорчать ММ и, может быть, даже создавать у них рефлексы торможения своим вмешательством в их методы поддержания дисциплины. Возможно, бедняги руководствовались самыми лучшими намерениями, когда беспощадно били шумливых арестантов, утверждавших, что они не совершили никакого преступления. Добрый Каулик на некоторое время спас Дормэсу жизнь; он дал ему возможность полежать месяц в затхлом тюремном госпитале и получать на обед похлебку с куском настоящей говядины. Тюремный врач, опустившийся пьянчужка, получивший медицинское образование в конце 80-х годов и в своей гражданской практике едва не наживший себе неприятностей за незаконные аборты, которые он совершал в трезвом состоянии, был тоже довольно добродушен и в конце концов разрешил Дормэсу пригласить доктора Олмстэда из Форта Бьюла; благодаря этому впервые за четыре недели Дормэс получил известия с воли.

В обычной жизни он не мог бы вынести и часа, не зная, что делается с его семьей и его друзьями, теперь же он в течение месяца не знал, живы ли они.

Доктор Олмстэд, повинный в такой же мере, как и Дормэс в том, что корпо называли изменой, едва сумел улучить момент, чтобы с ним поговорить, так как тюремный врач все время торчал в палате, шамкая себе что-то под нос и тыча наугад мазилкой с йодом в иссеченные плетьми спины своих пациентов. Олмстэд присел на край койки Дормэса, застеленной вонючими одеялами, которые не были в стирке уже много месяцев, и забормотал:

– Слушайте, но сами молчите. Миссис Джессэп ваши дочери здоровы; они очень напуганы, но арест им как будто не угрожает. У Лоринды Пайк тоже все благополучно. Ваш внук Дэвид отлично выглядит, хотя я боюсь, что из него выйдет заправский корпо, как и из всех теперешних юнцов. Бак Титус жив. Он в концлагере – около Вудстока. Наша ячейка НП делает, что возможно, – ничего не печатаем, но передаем сведения. Получаем их от Джулиэна Фока. Он идет в гору – вот потеха, – уже взводный командир! Мэри, и Сисси, и отец Пирфайкс продолжают распространять бостонские листовки и помогают Куину (моему шоферу) и мне переправлять эмигрантов в Канаду… Да, да, мы продолжаем… Это все равно, что подушка с кислородом для умирающего от пневмонии!.. На вас тяжело смотреть, Дормэс, вы стали похожи на призрак. Но вы поправитесь. При вашем тщедушном сложении у вас великолепные нервы. Этот рыцарь бутылки смотрит на нас. Прощайте!