Читать «У нас это невозможно» онлайн - страница 202

– Ваше превосходительство, мне очень тяжело разоблачать этого человека, Джессэпа, которого я знал всю жизнь и которому я пытался помочь, но он всегда был пустым малым, он был общим посмешищем в Форте Бьюла, потому что вечно корчил из себя великого политического деятеля!.. Когда Шефа выбрали президентом, он был очень недоволен, так как не получил никакого политического поста, и старался посеять недовольство, где только мог… я сам слышал, как он агитировал.

– Довольно! Благодарю вас. Окружной уполномоченный Ледью, скажите, правда это или нет, что этот вот арестованный, Джессэп, пытался убедить вас примкнуть к заговору против моей особы?

Шэд пробормотал, не глядя на Дормэса:

– Да, это правда.

Суон заговорил скрипучим голосом:

– Джентльмены, я полагаю, что этих показаний плюс собственная статья подсудимого, которая имеется здесь перед нами, вполне достаточно для установления его вины. Подсудимый, если бы не ваш возраст и не ваша дурацкая старческая слабость, я приговорил бы вас к ста ударам плетью, как я приговорил всех других коммунистов, угрожающих корпоративному государству. Но, принимая во внимание ваш возраст, я приговариваю вас к содержанию в концентрационном лагере на срок, который может быть продлен по решению суда, но не меньше семнадцати лет. – Дормэс быстро прикинул. Ему теперь шестьдесят два года. Ему будет тогда семьдесят девять. Он больше не увидит свободы. – Кроме того-на основании предоставленного мне, как областному уполномоченному, права издавать чрезвычайные постановления, – я приговариваю вас также и к расстрелу, но пока откладываю приведение этого приговора в исполнение… до тех пока вы не будете пойманы при попытке к бегству! Я надеюсь, Джессэп, что в тюрьме у вас будет больше чем достаточно времени, чтобы вспоминать о том, с каким умом и блеском вы написали эту восхитительную статью обо мне! И о том, что в любое холодное утро вас могут вывести на дождь и расстрелять.

В заключение он, между прочим, сказал страже:

– И двадцать ударов плетью.

Спустя две минуты они влили в него касторовое масло; он пытался вцепиться зубами в грязное дерево скамьи пыток; он слышал визг стального удилища, когда часовой, забавляясь, пробовал его в воздухе, прежде чем опустить на сплошь израненную спину Дормэса.

XXXI

Когда открытый тюремный фургон приблизился к трианонскому концентрационному лагерю, последние вечерние лучи еще ласкали поросшую березами, кленами и тополями гору Фэйтфул. Но сумерки быстро ползли вверх по склону горы, и долина тонула в холодном мраке. Измученный Дормэс равнодушно и устало поник.

Строгие корпуса трианонской школы для девочек в девяти милях к северу от Форта Бьюла, ныне превращенные в концентрационный лагерь, пострадали гораздо больше, чем дортмутский колледж, где многие здания были отведены для личного пользования корпо и их приятельниц, в большинстве высокомерных выскочек. Казалось, что над школой пронеслось наводнение. Мраморные лестницы исчезли. (Одна из них украшала теперь резиденцию жены начальника лагеря, миссис Каулик, жирной, увешанной драгоценностями женщины, злобной и религиозной, считавшей всех противников Шефа коммунистами, которых надо расстреливать на месте.) Окна были выбиты. На стенах красовались надписи мелом: «Да здравствует Шеф!» – вперемежку с другими надписями – менее невинного свойства, которые были стерты, но не очень тщательно. Газоны и клумбы с мальвами сплошь заросли сорной травой.