Читать «Тетрадь вторая» онлайн - страница 52
Марина Цветаева
* * *
(Продолжение Крыселова: гимн пуговице.)
* * *
Волосы вверх, как у музыкантов,
Гениев, прощалыг...
* * *
И была доброта в той руке...
(NB! — чьей? 1933 г.)
* * *
Запись:
Сыну своему я пожелаю быть, как я, произведением природы, а не искусства.
* * *
Демон
Шуман
* * *
(Об утрачиваемости первоначального смысла больших имен. Шуман — (Schumann) — башмачник, а звучит как шум потоков — как оно и есть. Особенно для русских.
Кто же сейчас думает, что Пушкин — от пушки, Некрасов — от некрасивости, Фет — от fett , <фраза не окончена>
* * *
Мысль:
Влияние далекого современника уже не влияние, а сродство. Для того, чтобы, напр., Генрих Гейне (1830 г.) повлиял на меня (1930 г.) нужно, чтобы он заглушил во мне всех моих современников, он — из могилы — весь гром современности. Следовательно, уже мой слуховой выбор, предпочтение, сродство. Не подчинение, а предпочтение. Подражатель не выбирает.
* * *
50 гр. воды, 50 гр. молока, неполную чайную ложку манной крупы, варить 5 мин.
Два раза в день по две ложки.
(Здесь начинается манный прикорм Георгия. Шесть недель. Переносит отлично.)
* * *
Мысли и строки
(Борису)
Мы встретимся как покойники
* * *
Не иметь уже права дарить (брак), не иметь уже права терять (нищета). В обоих случаях ничто не твое, в первом — ни улыбки, во втором — ни копейки.
* * *
А главное (нищета) масса лишнего хламу, который не имеешь права выбросить.
* * *
Удивляюсь любящим землю как лучшее мыслимое, ничего кроме нее не желающим. «Не желаем, потому что не знаем». А я желаю, потому что знаю. Мое желание и есть знание. Если не нравится эта — значит, есть другая. Не было бы другой — нравилась бы эта. (Заложенность другой — внутри.)
И еще: у меня к земле в лучших ее случаях неизменное: се n’est que ça? (Лучший ее случай — <пропуск одного слова>.) В лучших ее, потому что музыка, небо — иногда любовь — не ее (случаи), иной земли — законы.
* * *
(NB! А материнство? А природа? — Додумать. — 1933 г.)
* * *
«Вот моя деревня,
Вот мой дом родной» —
что касается меня — я всегда предпочту родной «деревне» — чужой «город», своему маленькому — чужое большое. (А разве есть свое маленькое и, главное, разве есть чужое большое?)
* * *
Что же касается деревни и города — Дольние Мокропсы поныне предпочитаю Парижу. Там были гуси — и ручьи — и вдоль ручьев дороги — и красная глина из которой Адам, красная глина как на Кубани, где я никогда не была — и тот мой можжевеловый кипарис (Борис <фраза не окончена>
Таруса — Langackern — Коктебель — Мокропсы (Вшеноры) — вот места моей души. По ним — соберете.
В Париже (живу восемь лет) и тени моей не останется. Разве что на Villette (канал, первый Париж...). 1933 г.
* * *
Сравнение: курит как цыганка.
* * *
Запись:
— «Чего только ни сделаешь, чтобы они не плакали!»
Это у женщин распространяется и на мужчин.