Читать «Ничего, кроме настоящего» онлайн - страница 173
Андрей Голяк
"Ворожбе", Божена врезается бритвой фрилки18, вспарывая лирику
Васыля. Я вступаю гитарой, и виолончель тянет нить волынкообразного сопровождения.
Берегом ранку тендітного
Хтось тікав, наче навіжений,
Уносив сон під сорочкою –
Крадену сповідь причинної.19
Я не смотрю в зал, я не обращаю на них ни малейшего внимания, но я знаю, что они покорно идут за мной. Они у меня в ладонях. И они никуда не денутся, если не разжать пальцы.
Стогін болю тугий
Скроню п'ястом швидким
Пестив-цілував,
Виливав далечінь
В очі рухом повік –
Сонце доганяв.
Всё-таки, это было не то. Не то, что на репетициях. Мы играли гораздо хуже. Я старался не обращать на это внимания, но чувствовалось, что мы не настолько выразительны, как на репетициях.
Заключительная часть "Ворожбы". Резкий ритм сменяется расплывчптостью.
Дебри.
Дебри звуков и образов.
Здесь можно встретить всё, что угодно.
Всё, что нарисует услужливое воображение.
Ворожба
Чорною чаплею
Крилами ніч торка.
Зазирав
У вікна пустих криниць –
Відповіді шукав.
Я пробираюсь наощупь между виолончельными глиссами. Мне вслед шипят бешеные сопилки, бросающиеся из отстранённости в нечеловеческую ярость.
Околиця спогадів окреслена втомою відьми,
Околиця спогадів позначена полум'ям слів її
Вино прокльонів пролито – розцвітає кропива вночі
Безокий звір виходить із хащ до тебе.
Я не здесь, не на сцене. Я где-то там, где цветёт крапива, где живёт безглазый зверь, который выходит из лесу на звуки моих заклинаний.
Земля горить, траву палить – і я горю, тебе палю,
Земля горить, камінь палить – і я горю, тебе палю,
Ворожба чорною чаплею крилами ніч торка,
Ворожба…
Ворожба…
Завершающие аккорды. Тишина зала. Практически без перерыва мы играем "Голоси". Я чувствую себя всё дискомфортней. Наше звучание нравится мне всё меньше. Такое впечатление, что мы разучились играть. После "Голосов" я говорю:
– А сейчас не песня, а просто кусочек настроения.
Мы играем им этот кусочек. Меня постоянно наламывает отсутствие выразительности, которой мы так добивались на репетициях. Я уже не могу не обращать на это внимания – мне кажется, что это бросается в уши всем, кто нас слушает. До конца вещи моё раздражение достигает апогея. На мой взгляд, настроение похерилось. Доиграв вещь, я встаю, швыряю в зал: "Спасибо" и намереваюсь уйти со сцены.
И тут народ взрывается такими аплодисментами, что я недоумённо оглядываюсь. Божена тянет меня за рукав, и показывает рукой – весь состав жюри аплодирует стоя. Мне суют в руки листок с оценками. Я слегка офигеваю – девяносто восемь баллов из ста! Васыль мне орёт прямо в ухо:
– Говорят, что за всю историю фестиваля таких результатов не было ни у кого!
Мы уходим за кулисы, где на нас сразу набрасывается толпа знакомых, родственников, приятелей и просто зрителей. Где-то в этой толпе моя маман и Татка. Но им не пробраться через этот орущий живой кордон. К нам с трудом прорывается режиссёр фестиваля и сообщает, что завтра мы играем на финале. Дальше на нас снова обрушиваются друзья-приятели, поздравления, цветы, и я слабо помню всё, что там происходило.