Читать «Ничего, кроме настоящего» онлайн - страница 114
Андрей Голяк
Я вспомнил, что нужно покормить кота. Мать для этого оставила ключи бате, но насколько часто он сюда захаживает, я не знал. В холодильнике мы обнаружили здоровенный ком мёрзлой рыбы. По большому счёту, её следовало разморозить и отварить. Но я не стал заниматься такими пустяками. Я достал из загашника топор и принялся старательно отделять кошачью "одноразовую пайку". Во все стороны полетели осколки льда и рыбьих внутренностей. Поскольку я был более чем нетрезв, руки меня слушались плохо, топор упорно не желал попадать в одно и то же место, и нужный кус не отделялся. Мой собутыльник внимательно следил за моими действиями, подбадривая меня доброжелательными возгласами и сопровождая каждый удар ценными указаниями. За работой мы не заметили, как открылась входная дверь, и на пороге возник мой родитель. Некоторое время он созерцал нашу суету, после чего поздоровался:
– Добрый день, работнички. Бог в помощь!
"Работнички" с недоумением воззрились на вошедшего.
– Батяня! – наконец "прозрел" я.
– Батяня! – эхом повторил Палыч.
– А мы тут кота кормим.
– Я вижу, – сиронизировал отец, – давайте-ка я этим займусь.
Думаю, что у меня лучше получится.
Я с радостью передал папаше бразды управления и плюхнулся на стул. Тот положил рыбу размораживаться и окинул взглядом нашу весёлую компанию.
– Выпьешь? – радушно предложил я.
– Выпью. А тебе не влетит за такое празднование?
– Я – свободная личность! – при этих словах я гордо ударил себя кулаком в грудь, – поэтому никто не вправе запретить мне оттягиваться в меру своих возможностей.
– Думаешь, жене приятно встречать дома мужа, пришедшего на четырёх ногах?
– Папаша, хватит демагогии! Давайте выпивать и закусывать, а не обсуждать этих глупостей!
Что было дальше – я почти не помню. Подозреваю, что родитель основной удар принял на себя, тайком оберегая меня от дальнейших возлияний. Когда с водкой было покончено, я засобирался домой, гордо отказавшись от предложения провести меня. В последний момент я вспомнил о свадебных фотографиях, не виденных отцом. Оставив Палыча дремать на стульчике в кухне, мы пошли в комнату посмотреть снимки.
Через некоторое время с кухни послышалось сдавленное: "К-к-кися!" и страшнейший грохот, сопровождаемый бессвязными ругательствами.
Ворвавшись на кухню, мы обнаружили Палыча лежащим под умывальником в горе опрокинутых кастрюль, сковородок и прочей кухонной хренотени.
Рядом стоял кот и, выгибая спину, шипел и фыркал на страдальца.
Палыч посмотрел на нас тусклым взглядом и проскрипел:
– Не н-надо, я сам!
После этих слов он по стеночке поднялся, пытаясь принять вертикальное положение, что имело сомнительный результат. Он с ненавистью посмотрел на кота и сказал ему с упрёком:
– Я ж т-тебя, па-адла, погладить х-х-хотел!
Судя по воспоминаниям Палыча, он очнулся от тихой дрёмы на табуретке, увидел перед собой любопытную кошачью морду и решил приласкать животное. Со словами: "К-к-кися!" он протянул руку, потерял равновесие и завалился на столик с посудой.