Читать «Русские инородные сказки 2» онлайн - страница 137

Макс Фрай

И повсеместно здесь отмечены в проживании люди, называющие себя русскими, народность, куда более загадочная, чем маленькие ежи, притворившиеся северными оленями.

Мы переглянулись с гордостью.

Переглянулся даже Себастьян Перрейра, решив отныне навсегда зваться Егоровым. Или, хотя бы принять двойную фамилию.

На берегу стоял храм Свечки и Кочерги. Двери его были заперты, настоятель, а равно и прихожане отсутствовали.

— Экуменисты хреновы, — Наливайко пнул дверь, и мы начали искать местного жителя или, хотя бы, телефонную книгу.

На пустой площадке стояла огромная колода и не менее огромный пень.

— Это метафора бытия, — сразу сказал Кондратий Рылеев.

Но обнаружилось, что мы всё же не одни. Из-под колоды резво выползла подколодная змея. Сразу было видно, что это настоящий Гад Полосатый.

Змея посмотрела на нас и снова спряталась.

— Нет, это больше, чем метафора, — сказал Кондратий Рылеев. — Это Знамение. Я вернусь на корабль.

И сколько мы не упрашивали его, он исполнил своё намерение беспрекословно, точно и в срок.

— Мы вступаем на особое пространство, территорию неожиданностей и случайностей, — сказал Носоглоточный. Он должен был сказать это по долгу службы, и, сказав, счёл свой долг исполненным.

Мы радостно согласились, что только это нам и нужно. Действительно, случайности и неожиданности — о чём ещё только и можно мечтать.

И мы приступили к ним с упованием.

XXXI

Кондратий Рылеев, верный Знакам и Знамениям, больше не хотел сходить с корабля. Мы, правда, поняли, что он просто боится разочароваться. К тому же кому-то надо было остаться за старшего и привести корабли в бухту, поближе к Дарьиной роще.

Вот он о чём-то посоветовался с нидерландским капитаном, и они решили не сходить на берег.

Впрочем, поскольку мы собирались забрать с собой Золотого Сруна, Кондратий Рылеев надеялся рассмотреть подробнее и пристальнее нашу добычу позднее.

Мы же решили большую часть пути сделать по суше. И эта суша стоила того.

Перед нами был весь мир. Здесь, на острове, к которому мы плыли столько лет, было всё — и арбузные груди, и мослы с козлами.

Здесь были грецкие орехи и брюссельская капуста, бенгальские огни и краковская колбаса, исландская сеть и чешское пиво, бразильский кофе и шведские спички, французская любовь и русская водка, восточные сладости и западный образ жизни, банановые шкурки и бешеные огурцы.

Чем дальше мы продвигались, тем более пересечённой была местность. Она прямо-таки была иссечена и зачёркнута.