Читать «Русские инородные сказки 2» онлайн - страница 136

Макс Фрай

Внезапно наш ударный труд прервал мрачный Капитан. Он навис над нами, как грозовая туча над жнивьём, что так часто изображают пейзажные лирики.

— Кто забыл топор у компаса? — сурово спросил Капитан.

Наступила долгая, как девичьи ноги, пауза. Мы знали, что такой вопрос можно задать только тогда, когда рушится всё и наступает великий час философии.

— Я, — виновато развёл руками Себастьян Перрейра.

Мы вспомнили, что именно Себастьян резвился с топором, подобранным на острове Развивающихся Дикарей. Не сказать, что мы сразу ободрили нашего Лоцмана. Только Кондратий дружески хватил его веслом по спине.

Но горевать было как-то бессмысленно. Всё равно непонятно, где мы теперь находимся. А если неясно, куда плыть, то не страшно и находиться неизвестно где.

Мы решили не убирать топор от компаса и продолжить плавание в прежнем направлении.

Через несколько дней мы увидели сильно изрезанный берег.

Мы шли вдоль него галсами. "Ползучий Нидерландец" приближался к нам в тёмное время суток, а днём неразличимой точкой маячил на горизонте.

Наконец, в самый ответственный момент, когда нервы натянулись как жилы, а неизвестность выпала в осадок, Капитан прошёл в каюту и отворил капитанский шкаф.

В шкафу висела аккуратно отглаженная рубашка — та самая, в которой он родился много лет назад.

Капитан облачился в неё и стал просто рубаха-парень. Затем он достал из ящика стола председательский колокольчик.

Колокольчик дрогнул и зазвенел всеми цветами радуги.

И мы поняли, что лёд тронулся.

Первым признаком потепления появились мухи. Может, конечно, у нас что-то протухло, но хотелось верить в лучшее. Одна из этих мух нас перекусала. Часть экипажа нас заснула, а часть начала веселиться и играть как дети.

Мы витали в облаках и строили там замки. Но радость была не беспочвенна — то был не знак, а знамение.

И действительно вечером того же дня мы достигли искомого берега. Мы достигли того места, где уже были видны берега Ставриды, колосились горы этой невиданной страны, набухали её почки и цвели её озёра и реки. Наш труд пропал не даром.

Там, невидимый ещё глазу, ждал нас Золотой Срун, сам не ведая того.

Берег был всё ближе. Скоро стало видно, что на этом берегу стояла Коломенская Верста, цепляясь за облака. На ней, однако, не было никаких явных цифровых обозначений.

Капитан задумался.

— Скажите, Кондратий, — спросил он, окончив задумываться и раздумав, — кто, по вашему мнению, тут живёт?

Рылеев, впрочем, спал. Себастьян Перрейра, решив снова послужить обществу, вынул у него из-за пазухи изящный сафьяновый томик и прочитал вслух:

— Племена, эти многочисленны и загадочны, как население Средиземья. Местность подальше на этнографических картах заляпана зелёным помётом точек, означающим редкое население. Севернее живут нганасаны, южнее на карте красные кружки кетов, тех, что зимой в окна землянок вставляли льдину. А вот эвы, живущие также и в Китае топают оленьими камосами по серому цвету карты. "Их обеспеченность оленями была невелика" — скорбно вздыхают о них справочники. Ламуты и сами называющие себя «орочель», что значит «оленные», имеют в загашнике, за плечами и в сундуке культ медведя, тайги, огня воды и солнца. Многочисленные долганы, селькупы, ворочаются сейчас ближе к нам. Жёлтый цвет на моей карте присвоен племенам даргинцев и шорцев. Есть тут и каргасы. Языки их всех спутаны и исчезающи — как исчезающи они сами. Сгинувшие от болезней сымско-касские кеты, что осенены крестом, но духи и дух анимизма до сих пор гуляют над их лесами, дымной памятью об исчезнувших. Около большого озера карта окрашивается салатным цветом — цветом ленточек на ветках близ священных мест — родников и камней.