Читать «Вторая жизнь (сборник)» онлайн - страница 47

Война, как слышим повседневно, крайнего ожесточения достигает, так что испанские ужасы перед тем бледнеют. Весь народ поднялся.

Теперь о тревогах моих. Три недели уже нет от Настеньки писем. Верно знаю между тем, что почта из Ярославля была. Знаешь ведь ты, что провел я с нею как с женой моей ровно четверо суток всего. Не променяю я эти четыре дня на четыре года жизни. Но была ли она так же, как я, счастлива? Понимает ли, как люблю я ее?

Брак наш без согласия матери ее заключен. Воля ее высочества для тещи моей, конечно, закон, но что внутри она чувствует? Теща же, как я из последнего письма Настенькиного понял, должна была к ней приехать.

Но довольно! Верю я в жену мою и в любовь ее! Хоть бы скорее война кончилась. Буду тогда в отпуск проситься.

26. Из дневника Жака Шасса

Калуга, ноябрь — декабрь

…Так вот она какова, русская зима, которой мы так боялись. Второй день метет снег, так что города совсем не видно. Ужасно думать, что с моими товарищами там, на западе. Сюда пригоняют все новые партии пленных. Они выглядят так и говорят такое, что волосы дыбом встают. Многие ли уйдут живыми из этой роковой страны?

Как все это случилось? Ведь немало было прозорливых людей, предостерегавших императора против этой войны. К стыду своему, я не был прозорлив. Император не хотел ничего слышать. Или, как мне Коленкур рассказывал, слушал, но делал по-своему. Императору никто не смел противоречить. Но когда его не стало, почему же эти прозорливые люди не подняли свой громкий голос против безумного замысла? Нет, они поднимали голос! Но их опять не слушали, как будто он продолжал повелевать из своего гроба. Значит, это была не воля императора, а что-то несравненно более сильное, непреодолимое?

…Говорим с Истоминым о том, кто виноват. За полгода погибло и еще погибнет, может быть, больше миллиона людей. Бессчетное количество детей сироты, тысячи женщин — вдовы. Кто виноват? Nicolas упорно добивается ответа: неужто это только поступь истории, безличная, непреодолимая, фатальная? Со всем пылом юности восстает он против этого. «Миллион людей погибли, многие притом в страшных мучениях, а виновата, видите ли, госпожа Клио? И уж с нее-то не взыщешь! Хороша философия!»

Затем он начинает искать лично виноватых особ, а я предлагаю ему кандидатуры. Естественно, первым в списке обвиняемых стоит имя императора. Nicolas называет его и вопросительно, с некоторой опаской, смотрит на меня. Я говорю: