Читать «Вкус коньяка» онлайн - страница 29

- Шестнадцать.

- Врешь, небось? Прибавил пару годков?

- Да нет. Правда, шестнадцать.

- Выглядишь на четырнадцать.

- Шестнадцать, бля буду!

- А почему ругаешься?

- Кто ругается?

- Ты. Материшься, как сапожник.

- А-а-а… Случайно выскочило. А что, сапожники все матерятся?

Я усмехнулся и не нашел, что ответить.

- Ну ладно, дай закурить-то! - снова попросил Мишка. - Чего жмотничаешь? Раз уж пожрать дал, так и закурить давай.

Я достал из шкафчика жестяную круглую коробочку, в которой держал дешевые карамельки без фантиков. Раньше в этих жестянках продавали леденцы-монпансье. Теперь такие коробки не у многих сохранились, их обычно выбрасывали, ведь всегда можно было купить новую коробку леденцов. Но кое-кто коробку оставлял и хранил в них что-нибудь, например, пуговицы. Моя мама держала в ней пуговицы, а я позже вернул жестянке ее первоначальное предназначение.

Я открыл крышку, расписанную красивыми яркими цветами, и дал Мише две конфеты.

- Курить тебе рано, хоть и шестнадцать. На вот - вместо сигареты.

Мишка не стал отказываться, засунул обе карамельки в рот, но не стал их сосать, а моментально разгрыз. Сам налил себе еще чаю, не забыв положить туда сахар - пять чайных ложечек с горкой.

- Ты к кому приходил? На кладбище? - спросил я.

Мишка как-то странно на меня посмотрел. И вдруг тоже меня вспомнил.

- А-а-а, так это ты там был! То-то я смотрю, портрет знакомый.

Вот так встреча! Кстати, я свое имя назвал, а ты не представился. А ведь за одним столом сидим, между прочим.

Я удивленно посмотрел на Мишку.

- Ты ж сам говорил: прежде, чем за один стол садиться, надо познакомиться, - напомнил он мне мои слова.

- Правда, - согласился я, - говорил. Извини, что забыл представиться. Меня зовут Сергеем Владимировичем. Можешь называть меня дядей Сережей.

- Дядь Сереж, дай сигаретку…

- Не дам. Конфеты ешь. Но тоже не переборщи. Зубы заболят. Так ты, Миша мне не ответил. Ты к кому на кладбище приходил?

- К родакам своим.

- К родителям?

- Ага.

- Так ты сирота?

- Ага.

- Твои родители…, они умерли?

- Ну, ты даешь, дядя! Их живыми в землю зарыли.

- Извини, я не то спросил. Я хотел узнать - умерли они своей смертью или… - Я замолчал, осознав, что говорю что-то не то. Зачем это я спрашиваю мальца о том, как умерли его родители? Я хотел снова извиниться, но Миша не дал мне этого сделать.

- Слушай, Сергей Иванович…, - начал он, сверкнув глазами. Я только сейчас увидел, что они у Мишки черные, как спелые смородины.

Или как виноградины из моего виноградника.

- Владимирович, - машинально поправил я.

- …Владимирович. Ты, Сергей Владимирович, чего ко мне со своими дурацкими вопросами лезешь? Тебе не один ли хер?

- Извини, - повторил я.

Мы помолчали. Мишка с тоской посмотрел на пачку сигарет, лежащую на моей стороне стола. У меня даже мелькнула мысль разрешить ему взять одну сигарету. Но Мишка, тяжело вздохнув, взял из коробки карамельку и захрустел. Он хрустел конфетой и швыркал сладкий чай.

Мы оба молчали, и наше молчание затянулось. Никто из нас не решался его прервать. А может быть, говорить больше было не о чем?