Читать «Сон о Кабуле» онлайн - страница 132

– Но помимо историографии, – продолжал доброжелательный Кугель, – этот труд должен преследовать политические и идеологические цели. В афганской кампании русские столкнулись с воинствующим исламом, который оказался сильнее марксистских догм и перемолол вторжение. Более того, вслед отступившей России, буквально на плечах отступающих войск, агрессивный ислам ворвался в Кабул, в Таджикистан, в Среднюю Азию. Тот же воинствующий агрессивный ислам разгромил русскую группировку в Чечне. Эта книга, если она получится, должна пробудить в сознании русской публики чувство опасности перед исламом. Должна разрушить миф о том, что на исламском Востоке Россия имеет союзников. Что Иран, Ирак, арабский мир – есть стратегические союзники русских. В двадцать первом веке такими союзниками России становятся Америка, Европа, Израиль. Особенно последний, выдерживающий титаническое давление агрессивного ислама…

Белосельцев искал то место, куда направлены глазки облучателей, головки датчиков, снимающих показания. Туда, под эти окуляры и датчики, вкатят усыпленное тело, поместят головой в огромный электромагнит, и на плоском экране вспыхнет мозг. Разноцветные слои и изгибы, гематомы и опухоли, тромбы кровеносных сосудов. Болезнь мозга, головные боли и бреды, ночные кошмары и мании предстанут, как снимок Земли из космоса, – красное, черное, синее.

– У нас собраны уникальные иллюстрации. Снимки афганской войны. Они бы могли украсить книгу…

Кугель пересел к белому, как глыба снега, компьютеру. Засветился голубой, словно наполненный жидким азотом, экран. Бесшумный удар клавиши зажег цветное изображение. Каменистая круча, бетонное шоссе с длинной цистерной военного бензовоза, и на круче, на ослепительной небесной лазури – клочок зеленой ткани, намотанной на корявую палку. Белосельцев мгновенно узнал – могила святого, сразу после туннеля Саланг, когда из темного, наполненного дымом желоба вырываешься на воздух и свет, и глаза, истосковавшиеся по синеве, находят в вышине груду могильных камней и клок зеленой материи, привязанной к кривому суку.

Это видение было ошеломляющим, будто возникло не из электронной глубины компьютера, а зажглось на сетчатке глаза как ярчайшее сновидение. Он почувствовал сладкий ледяной ветер, услышал шум тяжелой колонны, скользящей вниз по бетону, руки ухватились за холодную крышку люка, и перечеркнутый стволом пулемета, высокий, бело-голубой, как воздух, парит ледник.

Удар клавиши. На экране, теперь уже не только на стеклянном, запаянном в белоснежную глыбу компьютера, но и на огромном, плоском, в половину стены, возникло, – смятые, накаленные до красна цистерны, осевшие, на сгоревших скатах, наливники, черный, обугленный выступ скалы, солдаты плашмя на обочине, задрали к вершине стволы, и на синем небе, из-за кручи, легкий, как воздушное семечко, вертолет огневой поддержки, летит над горящей колонной.

Это огромное, черно-коричневое изображение с голубоватой окисленной сталью, с растерянными, из-под касок лицами солдат, с едкими дымками и клочками липкого пламени, с солнечным вихрем вертолетных винтов, было так узнаваемо, что он испугался. Вжался в кресло, ожидая услышать стук пулемета, увидеть мерцающий электрический огонек «дэшэка». Зрелище было вырвано не из электронной памяти компьютера, а из его живой испуганной глазницы, в которой среди крови и слез пульсировало изображение трассы, глубокого, на следующем витке серпантина, кишлака с плоскими крышами, пунктирной ленты расстрелянной, уходящей колонны, танк охранения упирается в горящий наливник, двигает его к пропасти, и тот медленно, отекая огнем, летит, роняя на склоны вялое, как капли варенья, пламя.