Читать «Рим, папы и призраки» онлайн - страница 147

— И когда позволяли обстоятельства, — насмешливо продолжил уэльсец, когда берег был чист, вы поднимали глаза к небесам. — Он взмахнул, указывая на безоблачную синеву.

Солово кивнул.

— У меня была своя вера, собственные представления о ней, прежде чем вы объяснили мне систему ваших взглядов, а Микеланджело составил список плененных богов.

— Я по-прежнему считаю наше невежество простительным, — сказал фемист. — Чтобы идти дальше, нужны свидетельства, а их почти что нет. Похоже, все то, во что вы верили, никоим образом не отразилось на ваших поступках.

Адмирал позволил себе излишество, приступив к объяснению.

— Это слишком упрощенно, — начал он. — Я считал, что жизнь — это «юдоль печали», суровая к неудачникам… об этом позаботились вы. Я надеялся, что Церковь права, и страшился, что истины нет и дозволено все.

— Все эти утверждения не мешают вам доживать на земле свои годы.

— Отсюда, где я нахожусь, жизнь представляется мне чередой пустяковых соглашений и компромиссов.

Фемист так и булькнул смешком.

— Чушь, адмирал. Это слова Диббука. Ни грехи ваши, ни добродетели крохотными не назовешь. Временами — при всей вашей невозмутимости — вы, подобно титану, шагали по земле.

— Ну, это вы говорите.

— Мы это утверждаем. Вы изменили курс истории на градус-другой. Кто сдвинул с места первый камень, породивший обвал Реформации, кто заказал художнику роспись свода Сикстинской капеллы, кто сразил двух божков, Te Deum'a и Диббука, и приклеил Тюдоров к пошатнувшемуся под ними трону? Без вас мир сделался бы иным и не столь отвечающим нашим вкусам.

— Почему-то ваши слова звучат не слишком утешительно.

— Не пытайтесь отречься от своих творений, адмирал: это ваши дети. С гордостью признайте свое отцовство. Быть может, вас убедит в собственной значимости то, что в зале цитадели Феме, в котором так давно вы приняли посвящение, будет воздвигнуто ваше мраморное изваяние. Там станете вы в классической одежде возле Марса и Гор-Адриана, чтобы следить за новыми поколениями наших людей. Мы будем рассказывать им о вас, и вы сами увидите, как свет восхищения вспыхнет на их лицах.

— Это до тех пор, — ответил Солово, не испытывавший благодарности, никаких подобающих такому случаю чувств, — пока они не обнаружат во мне каких-либо признаков жизни.

— Да, это возможно, — согласился фемист. — После вашего ухода мы намереваемся переселить ваше ка в каменное изваяние. В книге Гермеса Трисмегиста представлены средства для этого; подобное уже осуществлялось. Мы не хотим расставаться со своими блестящими слугами. Заточенная в статую ваша полубожественная суть сумеет различить проблески будущего величия в тех, кто будет проходить мимо нее, как это случилось с вами. Конечно, это лучше, чем Гадес или забвение, ожидающее остаток вашей души.

— Ни в коем случае. Я полностью запрещаю подобное!