Читать «Всё хоккей» онлайн - страница 216

— Взаимно, — он в ответ крепко пожал мою руку.

— Я не знаю, что сказать, я не советчик и не имею право. Я шел сюда с тем, чтобы заставить вас признаться. С этим когда-то шел и Смирнов. Но теперь, я очень, очень прошу вас. Не делайте этого. Вы и так себя наказали. Раскаяние — самое страшное наказание, ему нет равных. Я уверен, тысячи нераскаявшихся сидят в тюрьмах. И их жизнь гораздо легче, гораздо того, кто в шикарной квартире, среди шикарной мебели, окруженный лаской и вниманием близких, по ночам бьется головой об стену. Не нужно ничего говорить никому. Поверьте, вам и так очень, очень будет нелегко. Я это уже прошел. И только вчера вновь ожил. И вновь нашел силы жить. И вы начнете. Вы — гениальный врач. И вы нужны медицине, науке, вы нужны всем нам, и вас ждут тысячи больных, которых вы можете спасти. Они вас ждут. И я очень, очень хочу, чтобы они дождались.

— Спасибо, — он наморщил свой высокий лоб, лоб гения. — Я подумаю над вашими словами. Но Тоня…

— А Тоне тем более не нужно ничего знать. Иногда легче живется без лишних знаний, как профессор, вы это знаете. Пожалейте своих близких.

— А вот в этом вы, пожалуй, точно правы. Да, я забыл вам еще сказать… Если бы не вы… В общем я влюбился в ту, миниатюрную женщину. Галю. Сына которой спас. И пригласил ее сегодня. Вы сорвали еще одну чудовищную сделку. Как мне надоело падать… Как надоело. И не видно земли… Так что еще один повод поблагодарить вас.

— Вы забыли, я не священник. Я хоккеист. Бывший. Который однажды, уверенный в своих бесконечных победах и безнаказанности, так метнул шайбу, что убил великого ученого… И даже не нашел мужества когда-то уйти в монастырь.

— Возможно, нашли мужество туда не уйти. За стенами монастыря гораздо легче укрыться от всех грехов. Здесь это сделать труднее.

— Вы попробуйте. И у вас получится. Как у меня, до свидания.

Я вышел на улицу и огляделся. Жаркий день уже давно уступил законное право теплому вечеру, который постепенно отступал и переходил в прохладную ночь. Скоро осень, почему-то с облегчением подумал я. Самое время для активных тренировок. Вскоре уже откроется и хоккейный сезон.

Мое прошлое, которое давно от меня отступило или от которого отступился я, вновь потихоньку, ненавязчиво возвращалось. И я был этому рад. Я, как и Маслов, словно проснулся. Но мне было легче в отличие от него. Я проснулся с легким сердцем… Его же впереди ждал кошмар. Но я очень, очень надеялся, что он его сможет пережить.

Идти мне было некуда. Не было дома, не было друзей. Не было любимой женщины. Не было просто укрытия, где я бы спокойно мог побыть один и подумать. Уже не о прошлом. А о будущем.

Похоже, все загадки разрешены. И научное открытие Смирнова уничтожено. Он его уничтожил сам. Наверное, так и нужно. Наверняка бы его использовали не во благо. Что сегодня идет во благо? Сколько еще вреда могло привести частичное уничтожение памяти? Человек и так оказался не слишком высок по своей натуре. А еще если у него уничтожить право помнить и думать… Это уже будет не человек. Робот. Которым можно манипулировать, управлять. Он и дешевле обойдется, поскольку рождается естественным путем. Конечно, Смирнов прав. И, конечно, он вовремя оценил свою победу в науке и свое поражение в науке. Хотя Маслов говорил, что все воплощенные идеи, даже если они уничтожены, неизбежно вновь возродятся. Как птицы фениксы. Из пепла. Но возродятся. Поскольку можно уничтожить лишь физическое тело. Но не идею. Она всегда находит свою материализацию в пространстве. Если она запущена в космос. И она непременно вернется на землю.