Читать «Ангелы террора» онлайн - страница 10

— Я не поняла то, о чем вы сейчас говорили, — сердито сказала Наталья Александровна, видимо, ничего не поняв или запутавшись в моих рассуждениях, — но то, что касается народа, да, я точно знаю, что ему нужно. Нашему народу нужна свобода и просвещение!

Разговор становился нервным. Забавно было, попав из нашего мутного времени с размытыми идеалами в сравнительно недавнее прошлое, так сразу столкнуться с борцом за не оправдавшие себя идеалы.

— Зачем, позвольте спросить? — невинным тоном поинтересовался я.

— Чтобы идти в светлое будущее! — твердо, без раздумий ответила барышня, вздернув подбородок.

— Ну, свобода — пускай, свобода — дело такое, условное, а вот просвещение — до какого предела оно нужно народу? Притом по какому курсу вы хотите его учить, гимназическому или университетскому? Латынь нужна нашему народу? Скажем, Еремею?

От моего напора и нестандартной постановки вопроса барышня, кажется, немного растерялась и не сразу нашла, что ответить.

Потом все-таки сказала:

— Это вопрос спорный, я как-то не думала об этом. Пусть не латынь, зачем же сразу латынь, но крестьяне должны знать и письмо, и счет…

— Значит, мы с вами будем учиться в университетах и на этих, как их там, Бестужевских курсах, а для крестьян хватит и начальной школы? Где же равноправие?!

— Для начала — хватит и начального образования, — твердо заверила барышня. — А потом, в будущем, все будут образованы. Мы, — она опять подозрительно посмотрела на меня, — революционеры-народники, не все, конечно, а мои единомышленники, считаем своим долгом, пусть малыми делами, бороться за просвещение народа!

Собираясь в 1901 год на предполагаемую встречу с Чеховым, я и думать не думал, что встречусь с революционерами. Я не знал, о чем еще можно поговорить с народницей типа Натальи Александровны. В советское время всех заставляли изучать историю КПСС, а всякие добольшевистские партии упоминалось обзорно. В памяти из школьной истории застряли названия партий вроде «Народная воля», «Черный передел», но все я помнил так туманно, что распространяться на эту тему не рискнул, чтобы не ляпнуть несуразицу.

К революциям, переворотам и борьбе за свободу у меня сложилось двоякое отношение. С одной стороны, все революции приносят зло и кровь, причем за высокие идеи страдают обычно не причастные к ним люди. С другой стороны, если бы не было борьбы за свои права, не существуй возмущение униженных и оскорбленных как угроза, власть имущие так и держали бы менее шустрых соотечественников в рабском или крепостном состоянии. Потому я не стал вменять девушке в вину известный мне негативный опыт Октябрьской революции, также с одной стороны превратившей Россию в сверхдержаву, с другой — залившей ее кровью и слезами миллионов. Попытался понять, что, собственно, представляет собой моя оппонентка.