Читать «Порнограф» онлайн - страница 47

И, вздрогнув, неожиданно для себя представил, как этот ультразвуковой сигнал бедствия пронзает глушь лесов и топь болот, прожигает спресованно-теплый мусор гигантских свалок с реющими над ними чайками, пробивает бетон кинутых за ненадобностью бомбоубежищ, проникает через французский кирпич одного из элитных дачных теремков, на балконе которого находится Некто в пижаме, любующийся ранней звездной сыпью.

И хорошо было ему, и сладко было, и вечно. И чувствовал он себя Рамзесом-Тутанхамоном-Батыем-Красным Солнышком-Борисом Годуновым-Александром Первыми и Вторым-Владимиром Ильичем — Кабо-Папой римским — Отцом нации — Харизмой народной… Един, зело, и многолик!

Да внезапно — колкий звук впился в уши, буравчиком слиберальничал в державный организм и через мгновение намертво присосался к сердечной, незащищенной телохранителями мышце. Так, должно быть, летучая лепучая вампирная мышка впивается в горло своей жертвы.

И померкли созвездия, и качнулись вековые корабельные сосны, и угасли приятные звуки вечернего, охраняемого невидимыми службами безопасности, пространства. Сжалось сердешко от боли, и печальное озарение снизашло к Некто в пижаме с казенным артикулом Е-10396/ 65, что никакой он не Харизма в проруби вечности, а совсем наоборот, понимаешь, в этой самой проруби. Фекальная, что ни на есть хризантема…

Черт знает что, пожал я плечами, надо же такому казусу померещится? Вот что значит жить на пространстве, пропитанном политическими страстишками да интригами. Не знаешь, какое ещё паскудство удумают кремледумцы, чтобы содрать последние семь шкур с народца. Уж невольно будешь нервничать. А когда в таком нервозном состоянии, то ещё не то померещится. Чур меня, чур!

На этом мое путешествие в купе закончилось — тетки начали вырывать из сумок вареных кур и яйца всмятку. Я почувствовал себя солдатом, оказавшегося на передовой в тот момент, когда началась химическая атака СО и СН.

Проводник Сеня удивился моему бдению в коридоре и пригласил в служебное помещение, забитое суконными одеялами и простынями. Там мы повели душевный разговор о сложном международном положении: НАТО так и прет к нашим границам, так и прет. Чтобы утолить сердечную печаль по этому поводу, мы загрузили организмы родной и светлой. И скоро запели песню о нашем бронепоезде, который стоит на запасном пути.

Нет никаких сомнений, что город-герой Владивосток встретил бы меня энергетическим кризисом, морским бризом, рыбными палочками и дешевыми портовыми девками, отдающихся рачком-с за иены, да я проявил недюжинную волю и не вытянул из сумки три бутылки горькой. Хотя очень хотелось. Нет, твердо решил я, родные дядьки не поймут прибытия столичного гостя с миссией поголовной трезвости. Проводник Сеня меня понял и простил: все правильно, братуха, деревню надо поддержать гуманитарной помощью. Землепашцы — оплот нашей жизни и мира во всем мире. Какое там НАТО, так их е' империалистов, ежели наш мужичок осерчает и хапнет со своего огородика кол с термоядерным зарядом.

— Золотые слова, Сеня, — кричал я вслед уходящему скорому, притормозившему на минутку в местности мне знакомой. Это был городок Бийславск, находящийся в самом центре Нечерноземья. Если искать этот населенный пункт на картах, то не найдешь, но он был и поезда, как уже понятно, делали здесь короткий конвульсивный передых. Перед дальней дорогой к бухте Счастья у самого синего Japan-моря.