Читать «Порнограф» онлайн - страница 44

Надо ли говорить, что ночь и жена полностью принадлежали мне. Я выполнял свои обязанности мужа, как боец спецназначения приказ высшего командования о захвате АЭС в штате Флорида. Изнеможенная бесконечными звездными оргазмами супруга под утро клялась в любви и верности, да наступал новый день и все мои нечеловеческие усилия…

Продолжалось все это больше года и первым, каюсь, не выдержал я. Простите, отцы-командиры, повинился, но надо выбирать: либо журналистика, либо погибель от полового истощения и кладбищенский участок с тенистой аллеей.

Я приплелся в ректорат, поплакался там в жилетку премиленькой зам. декана по хозяйственной части Катеньке Николаевне Лямзиной, отвечающей за обустройство студентиков в общежитие, и скоро был поселен в двухместный «пенал» с унылым Шууданом, который целыми днями сидел на своей койке в позе Будды, тянул «косячок» из конского помета и напевал (про себя, слава Богу) песню о бескрайних просторах своего далекого монгольского отечества.

Первый месяц в «пенале» я спал, как солдат после Победы, потом привел в гости зам. декана, чтобы отблагодарить её за независимость от семейных пут. Всем своим восстановившимся боевым потенциалом. Катенька Николаевна поначалу стеснялась чурбанчика с гляделками, а после пообвыкла к этой экзотической статуэтки, и проблем у нас не возникало. При активном соитии. Более того, молва то ли о моей фантастической потенции, то ли о моем магическом соседе необыкновенно возбудила моих будущих коллег (женского рода) и началось паломничество. В мою койку. Скоро я вновь почувствовал себя солдатом удачи, выполняющего утопическое задание высшего командования, и вернулся в лоно семьи. Через неделю любви и согласия снова начались напряженные военные действия по всем фронтам, и я отступил на заранее подготовленные позиции — в окоп «пенала».

Весь этот сумбур вместо жизни продолжался ещё год и в конце концов дело закончилось тем, что полковник в отставке, используя свои давнишние связи в Минобороне, «подарил» комнату молодой семье; что, впрочем, не спасло её от закономерного распада, как Римскую империю, где нещадно использовали рабский непродуктивный труд.

И теперь я имею то, что имею. Суетно-мелочную жизнь в мегаполисе, где каждый, как утверждают оптимисты, может себя реализовать. Не знаю-не знаю. Такое впечатление, что меня, лапотного Ванька, подпустили только к каменному забору, за которым сквозит в деревьях вишневого сада барская усадьба с колоннадами; там по утрам пьют горький кофе, музицируют на лакированном рояле, да изъясняются на незнакомом птичьем языке. А меж деревьями носятся, заливаясь сладким смехом, господские детишки в чистеньких батистовых костюмчиках. И наворачиваются горючие слезы у Ванечки, и чувствует он первую классовую ненависть к господам, мечтая отловить фартового барчука под чистой вишней да отвалтузить его от всей своей обделенной души.