Читать «Сердце Черной Мадонны» онлайн - страница 108

Скрипку он ненавидел. Маму любил. Пока любил…

Когда ему исполнилось двенадцать, отец их оставил. В один прекрасный день он пришел домой такой, как обычно: серьезный и задумчивый. И обыденным голосом сообщил, что полюбил другую. С мамой случилась истерика. Видно, подобного поворота не ожидал не только Ника, но и она. Папа ушел, прихватив с собой только чемодан и томик Пастернака. Мальчик прореагировал на распад семьи очень неожиданно – закрылся в комнате и нарисовал акварельными красками чудную картину. Потом еще одну и еще…

Ника полюбил рисование. Теперь все свои чувства, терзания, неуверенность он переносил на бумагу.

Мама, увидав художества ребенка, была не особенно довольна. А как же иначе, если вместо занятий музыкой мальчик малюет странные кружки и квадраты? Ладно бы что-нибудь красивое изображал – лес, например, или море, а то на листках все кляксы какие-то да пятна размытые. Ника пытался объяснить, что темный круг в середине – его душа, а желтый ореол вокруг него – тело, но мама, уверенная в бездарности сына как художника, стала выкидывать краски и рвать альбомы. И все настойчивее заставляла заниматься музыкой.

Прожив три месяца без главы семьи, они о нем почти забыли, но однажды тот появился на пороге. Мама зарделась, уверенная, что муж одумался и вернулся. Ника обрадовался тоже. Он хоть и не питал к отцу горячих чувств, но надеялся, что с появлением в доме главы семьи его самого мама будет меньше замечать. Однако папа явился не за тем, чтобы воссоединиться с семьей, – он пришел уведомить жену о том, что подает на развод и на раздел имущества. Его новая возлюбленная, как выяснилось, оказалась дамой корыстной и жадной. Она, начинающая актриса, молодая и яркая внешне, не затем связалась со стареющим хмурым интеллектуалом, чтобы мыкаться с ним по съемным квартирам.

Так Ника с матерью оказались отброшены далеко от центра – в район новостроек. Теперь квартира была двухкомнатная, дом девятиэтажный, блочный, а мебель фабричная. Маме пришлось устроиться на работу в музыкальное училище, а Нике научиться самому заботиться о себе.

Поначалу Коленька переменам был рад-радешенек. Оно и понятно – мама не докучала, можно, сэкономив на обедах и купив альбомы и краски, целыми днями рисовать. Но потом… Район, в котором они теперь обитали, считался пролетарским – жили в нем в основном рабочие близлежащего завода с семьями, а их шебутные детки не терпели таких маменькиных сынков, как Ника. Они подкарауливали его у двери, дразнили, иногда даже били. Им казалось, что его бант горохом, его скрипичный футляр, причесанная челка и бархатная куртка – насмешка над ними. Местная детвора считала мальчика зазнайкой и не прощала ему того, что он так отличался от всех прочих, от них самих.

Совсем невыносимой стала жизнь Ники, когда местные мальчишки углядели, как мама зацеловывает сына, придя домой с работы. С той поры парень боялся лишний раз выходить во двор. Он стал прогуливать музыкальную школу, посвящая свободное время рисованию. Часами сидел, склонившись над бумагой и наблюдая, как постепенно появляется на ней, вырисовывается, стоит лишь кисти пробежать по листу, его внутренний мир. Вечерами же, когда уставшая мама ложилась на диван, прижимала к себе сына и спрашивала, чмокая после каждого слова, как его дела, Ника самозабвенно врал, что в «музыкалке» его хвалили сегодня и что весь день он занимался. Матушка успокаивалась. К счастью, желания послушать его игру у нее теперь не возникало – слишком надоедало музыцирование учеников на работе. Обман раскрылся спустя пару месяцев. Мама, наслушавшись Никиного вранья и поверив ему, отправилась в школу за порцией комплиментов, а получила совсем другое.