Читать «Повесть о Платоне» онлайн - страница 26
Питер Акройд
— Эдипушка, ты, судя по всему, был очень забавным ребенком.
— Забавным? Они у меня все криком кричали. Особенно мамаша.
Подобные диалоги, называвшиеся на театральном языке «трепотней» или «репризами», должно быть, смешили публику эпохи Крота до слез, в особенности когда Фрод, обращаясь к зрителям, сообщал им, что «за все сказанное моим другом в ответе его бессознательное» — то есть, что он пьян.
Нередко отмечалось, что люди эпохи Крота были сосредоточены на половой жизни в ущерб всем прочим принципам бытия; некоторые данные говорят даже о том, что они идентифицировали себя в соответствии со своей половой ориентацией. Не надо, прошу вас. Это не должно вас шокировать. Наша задача — понять их, а не осудить.
Несмотря на свою одержимость половыми вопросами — а возможно, даже благодаря ей, — они смеялись над шутками Фрода также весело, как смеемся теперь мы. Поэтому мы отдаем ему дань уважения как гениальнейшему комику своей эпохи.
24
Сидония. Я прервала твое выступление, Платон?
Платон. Нет, я уже кончил, и кончил эффектно.
Сидония. Я тебе первому хотела сообщить удивительную новость.
Платон. Да? Какую?
Сидония. На углу Лайм-стрит и Леденхолл-стрит обнаружен огромный столб. Он явился так легко и так быстро, что, можно подумать, и вовсе не был в земле.
Платон. Если действительно на углу Леденхолл-стрит, то, должно быть, это громадный майский столб, простоявший там многие столетия. Он был средоточием городских празднеств и торжеств.
Сидония. На нем есть письмена, частью стертые, но все же различимые. Я их переписала.
Платон. Так, посмотрим. «Ове Аруп и партнеры — Ллойд-билдингу».
Сидония. Я, признаться, была озадачена. Потому и пришла к тебе.
Платон. Если на этом именно месте, то наверняка майский столб. Вся городская история говорит нам, что первоначальные формы не умирают.
Сидония. И что же?
Платон. «Ллойд-билдинг» — должно быть, имя, данное майскому столбу. Ове, Аруп и партнеры — его божества-хранители.
Сидония. Неужто так?
Платон. Никаких сомнений.
25
Платон. Никаких сомнений. Или?..
Душа. Нет смысла меня спрашивать. Я не имею ничего общего со знанием, точным или неточным. Я — только любовь, только интуиция.
Платон. Если ты любишь меня, то должна мне сказать. Могу ли я быть уверен в том, что говорю? Порой мне кажется, что уверенность моя напускная, что я должен схватить сомнение, как нож, и вспороть себя им. Раненый, я могу изречь правду.
Душа. Ох…
Платон. По-твоему, я говорю странные вещи?
Душа. На подобное я смотрю с дальним прицелом. Что хорошо для тебя то и верно.
Платон. Но ты поняла меня. Поняла? Ведь это ты наградила меня беспокойством. Нервным страхом.
Душа. Винишь меня? Почему? Ты таков, каков есть. Да, я часть тебя, но я отказываюсь нести всю ответственность.
Платон. Выходит, ты меня стыдишься.
Душа. Вовсе нет. Мне не всегда нравятся твои высказывания, но я нахожу их необходимыми. Давая выражение своим мыслям, ты формируешь меня. Это эгоистично с моей стороны?
Платон. Нас учили, что строй стаи летящих птиц — это также и образ птичьей души. Мы с тобой, думаю, соотносимся так же.