Читать «Обманы Локки Ламоры» онлайн - страница 17

Это происходило в Каморре каждый раз, когда дневные труженики оканчивали работу, запирались городские ворота, а по улицам проходила ночная стража. На город спускались сумерки — краткий час таинственного свечения, который предшествовал настоящей ночи.

— Что ж, к делу, — наконец произнес Учитель, и они направились в Храмовый район, ступая прямо по слабому призрачному свету.

8

По традиции в пору Лжесвета двери городских храмов еще оставались открытыми, и Безглазый Священник из Дома Переландро не упускал случая выжать из горожан несколько лишних медяков. Он сидел на ступенях своего обветшалого храма, перед ним стоял кувшин для пожертвований.

— Сироты! — возглашал он трубным голосом, более уместным на поле боя. — Разве все мы рано или поздно не становимся сиротами? Увы всем нам, оторванным от материнской груди по истечении блаженного младенчества!

По обе стороны от жертвенного кувшина застыли две тощие фигурки в белых балахонах с капюшонами — мальчики, очевидно, призванные изображать тех сирот, о которых рассуждал священник. Отблеск таинственного Лжесвета отражался в их темных немигающих глазах, когда они провожали взглядом немногочисленных горожан, спешащих по своим делам вдоль улиц и площадей Храмового района.

— Увы тем, кого безжалостный рок швырнул в мир, где их никто не ждет! В мир, где им нет места! Эти несчастные превращаются в рабов! Именно так — они становятся рабами или, что еще хуже, игрушками в руках нечестивцев и безбожников, которые обрекают их на столь страшное падение, перед коим даже рабство покажется благословенной участью!

Локки застыл с открытым ртом. На простодушном лице мальчика был написан восторг человека, впервые попавшего на хорошо поставленное выступление опытного оратора. В голосе священника звучало такое презрение, которое заставило бы закипеть даже камень. От горьких упреков сердце мальчика начинало учащенно биться, он испытывал непонятные угрызения совести — тем более непонятные, что и сам он являлся сиротой. Ах, как ему хотелось еще послушать этого великолепного громогласного старика!

Слава отца Цеппа, Безглазого Священника, была так велика, что достигла даже ушей маленького Локки. Раньше он лишь слышал об этом пожилом, но еще крепком мужчине, теперь же своими глазами увидел широкую, как конторка ростовщика, грудь и пышную бороду, больше всего напоминавшую подушку из нечесаной шерсти, приклеенную к грубому морщинистому лицу. Лоб и глаза священника были закрыты плотной белой повязкой. Одеянием ему служила белая ряса из хлопка, ниспадающая до самых обнаженных лодыжек. На запястьях поблескивали черные металлические кандалы, от которых тянулась стальная цепь, уходящая куда-то вглубь здания. Судя по ее натяжению, сейчас отец Цепп находился на границе отведенного ему пространства.

Если верить слухам, он никогда не покидал пределов своего храма. В знак безграничной преданности Переландро — Богу милосердия, Покровителю всех сирых и беспризорных — священник тринадцать лет назад приковал себя к стенам внутреннего святилища. Тогда же специальный лекарь по просьбе отца Цеппа ослепил его на глазах у изумленной толпы.