Читать «Сыск во время чумы» онлайн - страница 17

Эта мысль несколько развеселила и действительно успокоила душу.

Архаров с косогора, так было не в пример легче, забрался в седло и поехал к своим.

Свои, вслед за измайловцами, возглавляли колонну. Впереди шли полевой рысью всадники-офицеры, за ними, порядком отстав, – пехота на телегах, а уж за пехотой – предводительствуемый каретами графа Орлова и сенатора Волкова обоз.

Преображенцы ехали, как и положено, в ряд по трое.

– Кой час било? – спросил Архаров Бредихина, изучающего циферблат карманных часов.

– Завести забыл, – пожаловался Бредихин. – Медведев, сколько на твоих?

Артамон Медведев ответил не сразу – царственно, величественно, с большим риском для челюстей зевал, никак не мог толком проснуться. Его сиятельство граф Орлов, не в состоянии сразу угомониться после петербуржских кутежей, и на марше устроил ночью безобразие – сам напился, немало молодых офицеров напоил, благо взял с собой, не надеясь на московское угощение, порядочно венгерского вина и водки.

Артамону в какой-то мере было легче, чем его сиятельству – его обдувал свежий ветерок. А граф Орлов спал в карете, и спал беспокойно, потому что подскакивал на ухабах. Карета-берлина, в которой он отправился усмирять Москву, была как целая комната – хоть в ней менуэт в четыре пары танцуй, вся в удобствах, включая матерчатые карманы на стенах, всевозможные ларчики и поставцы.

Орлов несколько раз пытался проснуться, но проваливался обратно в сон, и неспроста – сон был хитрый, предлагал ему то же самое, что ждало наяву, суетливую рожицу казачка Филатки, убранные поля и золотые рощицы за окном кареты, вид растянувшейся версты на две колонны…

Наконец Господь сжалился и послал особо норовистую колдобину, попав в которую колесом, берлина опасно накренилась, а граф, проехавши лежа по заднему сиденью, треснулся макушкой в стенку кареты.

Он невольно дернулся, приподнялся на локте, затряс головой, с трудом осознавая реальность. Наконец понял, чего ему угодно. Угодно было облегчиться. Орлов скинул вниз ноги в сползших чулках, богатырски потянулся. Богатый турецкий халат, распоясавшись во сне, распахнулся на мощной груди.

Казачок, вскочив с переднего сиденья и придерживаясь за стенку, всем видом явил желание услужить.

Орлов выглянул в окно и увидел, что солнце уже довольно высоко.

– Эва! Утро! Славно же мы вчера набубенились! – сообщил он казачку.

– Завтракать изволите? – без лишнего подобострастия осведомился тот.

– Не-е, другого чего изволю… Чарку и Арапа!

Казачок постучал в переднюю стенку кареты – в окошко для отдачи приказаний кучеру. Тут же за стеклом явилось бодрое лицо.

– Арапа подать его сиятельству! – подняв створку, велел Филатка.

Голова за стеклом кивнула и исчезла, а казачок полез в походный поставец за флягой и чаркой. Орлов взял у него флягу и понюхал.

– Черносмородинная? Нет, ты мне «ерофеича» налей. После вчерашнего брюхо поправить надо.

К «ерофеичу» он пристрастился после недавней затяжной хворобы. К застарелой лихорадке и боли в животе прибавилась еще дрянь, сперва его сильно напугавшая, – приступы удушья. Немецкие лекари оказались бессильны. За дело взялись вельможи – всякому хотелось способствовать исцелению фаворита. Всякий рекомендовал своего доморощенного эскулапа – и все без толку.