Читать «Изобретение любви» онлайн - страница 6

Том Стоппард

Поллард. Смотря какая эта мисс Лидделл. Она – дактиль ?

Джексон. Я очень в этом сомневаюсь. Она – дочь декана колледжа Крайст Черч.

Поллард. Ты не понял. Ее имя должно совпадать по размеру с Лесбией. Вся любовная лирика Катулла написана Лесбии или про нее. Vivamus, тва Lesbia, atqueamemus

Джексон. А по-английски? Девушки, которые целуются, латыни не знают.

Поллард. Ах, по-английски. Попробуем, Хаусмен? «Давай жить, моя Лесбия, и давай любить, в грош оценим ропот брюзгливой старости…»

Хаусмен. «Не дадим и двух медяков за бурчание стариков…»

Поллард. Каков пижон!

Хаусмен.

Зайдет ли солнце иль взойдет опять: лишь краткий светУмрет, и мы уснем в ночи, которой краю нет.Мне поцелуев тысячу и сто преподнеси,К ним тысячу добавь и десять раз по десяти.

Джексон. Чем там заканчивается?

Ха смен. Заканчивается тем, что оба они умерли, а Катулла сдают на экзаменах . Nox est perpétua .

Поллард. Все-таки, если его сдают, не perpétua.

Хаусмен. Этому вас англикане учат?

Джексон. Они поженились?

Поллард. Нет. Они любили, и бранились, и мирились, и любили, и дрались, были верными друг другу и изменяли. Она сделала его самым счастливым человеком на свете и самым жалким, а через несколько лет умерла, а потом, в тридцать лет, и он умер. Но к тому времени Катулл изобрел любовную лирику.

Джексон. Изобрел? Правда, Хаус?

Поллард. Можешь его не спрашивать. Как все остальное – часы, штаны и алгебру, – любовную лирику нужно было изобрести. После тысяч лет секса и сотен лет поэзии любовная лирика – непритворные признания влюбленного поэта, дарящего бессмертие своей даме в творении, ею вдохновленном, – так вот, лирика, как ее понимают Шекспир, и Донн, и студенты Оксфорда, была изобретена в Риме в первом веке до Рождества Христова.

Джексон. Ого!

Хаусмен. Интересный момент – это basiит . До Катулла поцелуй всегда был osculum .

Поллард. Ну-ка, Хаус, напрягись, разве это интересный момент в поцелуе?

Хаусмен. Да.

Поллард. Держи правее, Джексон.

Джексон. Хочешь взять весла?

Поллард. Нет, у тебя прекрасно получается.

Джексон. Хаус бездельничает с самого Иффли.

Хаусмен. Какая наглость! Кто вас вывел из Аида?

Уплывают.

Игра в крокет возвращается на сцену: Паттисон, за ним по очереди – Джоуитт, Пейтер и Рёскин. Их появления, уходы и перемещения определяются развитием игры.

Паттисон. Мне не было и семнадцати, когда я впервые увидел Оксфорд. Это было в тысяча восемьсот тридцатом, и Оксфорд тогда был упоительным, не застроенным, как сегодня. Город кишит людьми, которым дела нет до университета, или, точнее, их отношение к университету исключительно деловое. Университет держался в стороне от лондонской и бирмингемской железных дорог вплоть до сороковых годов. Я тогда сказал: «Если к нам придут бирмингемские поезда, то и от лондонских не уберечься».

Пейтер. Мне не кажется, что вы правы, доктор Паттисон.

Джоуитт. Добираться десять миль до Стивентона, чтобы попасть на поезд в Паддингтон, никогда не было чересчур приятным занятием. Лично я благодарю Господа за нашу транспортную ветку и надеюсь, что теперешняя пересадка в Дидкоте не исчерпала щедрот Его милосердия.