Читать «К Богодержавию...» онлайн - страница 64

Учения о религии — взаимной связи человека и Бога — христианских церквей, иудаизма, буддизма и другие, по смыслу отличаются: как между собой, так и от коранического. И человек, столкнувшись, в частности, с кораническим вопросом, вправе принять Коран в качестве записи Откровения, начать посещать мечеть и соблюдать обрядность исторически реального ислама. Точно так же он может начать посещать православный храм, столковаться с синагогой, войти в иные культы, “жить” атеистом или обратиться в явный сатанизм. Это прежде всего — его личное дело: Нет принуждения в религии…

Сложнее дело обстоит с обществами, имеющими культурное наследие, традиции, предисторию и устойчивую направленность течения своего бытия. Насильственное насаждение любого вероучения по земному произволу человека богопротивно вне зависимости от САМОоправданий “равноапостольных” миссионеров и “оправданий” их историками впоследствии. Но и обретение, даже на добровольной основе, полноты вероучений, которыми живут иные культуры, не всегда возможно по причине непреодолимости языкового барьера. Язык Торы, Ветхого Завета — иврит. Языки перворукописей Нового Завета — арамейский, иврит, греческий, латынь. Язык Корана — арабский и т.п. Во всех языках разные наборы звуков и их упорядоченность в речи, вследствие чего мелодичность речи искажается в переводах, иногда вызывая иные эмоции даже при неизменном смысле. Во всех языках разная понятийная адресация слов, различные “игры слов” (двусмысленности и т.п.), ассоциативные связи как слов, так и понятий, разное количество грамматических времен, родов, чисел, падежей и т.п. (т.е. в языках разное управление одним и тем же смыслом речи). Кроме того, каждый носитель языка (человек, народ, “интернациональный” сброд и т.п.) имеет свой — культурно и личностно обусловленный — контекст осмысленных слов и грамматических конструкций, даже общего им какого-то одного языка, поскольку язык — средство выражения мыслей (либо сокрытия их и/или их отсутствия). Процесс же мышления — во многом внеязыковой, и у каждого человека своеобразен и не вполне повторим даже им самим, не то чтобы другими; непосредственное же восприятие мышления другого человека — вне языкового или иного его выражения — дано далеко не всем. Вследствие этого, полно-мерная передача содержания некоего повествования в единстве эмоционального и смыслового строя, в переводах — на основе сопоставления лексикона (словаря) и грамматики языков — невозможна. Полнота передачи в единстве эмоционального и смыслового строя изложенного на одном языке — всегда перво-повествование на ином языке, хотя об одном и том же и в одном и том же тематическом спектре.