Читать «Разговоры запросто» онлайн - страница 127

Алипий. Дозволено ли знать, кто принесет такую славу нашим краям?

Музы. Тебе дозволено — ты посвящен в наши таинства. Ты, конечно, знаешь известное целому миру имя Буслейденов.

Алипий. Вы называете род героев, явившихся на свет для того, чтобы украсить собою дворы самых могущественных государств. Кто не почитает великого Франциска Буслейдена, предстоятеля Безансонской церкви, который один был целым сонмом Несторов для Филиппа, сына величайшего Максимилиана и родителя Карла, коего ожидает величие, еще более ослепительное?

Музы. Как были бы мы счастливы, если бы завистливая судьба не принудила этого мужа расстаться с землею! Какой был меценат для благородных занятий, какой бескорыстный покровитель талантов! Но он оставил двух братьев — Эгидия, человека дивного ума и остроты суждения, и Иеронима.

Алипий. Иеронима я знаю. Он образован во всех видах словесности и украшен всеми видами доблести!

Музы. И ему судьбы не дадут долголетия, хотя никто не заслуживает бессмертия более, нежели он.

Алипий. Почему вы так уверены?

Музы. Аполлон нам поведал.

Алипий. Сколь жестока зависть судеб, которые похищают все лучшее!

Музы. Сейчас не время об этом рассуждать… Умирая, Иероним назначит все свое состояние на устройство в Лувене коллегии, где бесплатно и для всех желающих будут преподавать три языка самые замечательные ученые. Это послужит немалым украшением и для наук, и для славы Карла. Тогда мы с охотою будем жить в Лувене.

Алипий. А теперь куда направляетесь?

Музы. В Антверпен.

Алипий. Музы и Грации — на ярмарку?

Музы. Отнюдь — на свадьбу.

Алипий. Что девам до свадьбы?

Музы. Свадьба такая, что на ней пристойно побывать и девам.

Алипий. О какой же это свадьбе вы говорите?

Музы. О святой, чистой, целомудренной, на которую самой Палладе прийти не стыдно; наверно, она и придет.

Алипий. А можно ль узнать имя жениха и невесты?

Музы. Наверно, тебе знаком безупречный, искушенный во всех тонкостях учености юноша — Петр Эгидий.

Алипий. Не человека вы назвали, а драгоценный камень!

Музы. А выходит за него Корнелия, девушка хоть и самому Аполлону под стать.

Алипий. Эгидий — пламенный ваш почитатель с самых нежных лет.

Музы. Вот мы и споем ему эпиталаму.

Алипий. А Грации будут плясать?

Музы. Не только плясать — они еще свяжут два чистейшие сердца нерасторжимыми узами взаимной приязни, дабы никогда не возникло меж ними и тени гнева или же скуки. Она не услышит ничего иного, как лишь: «Светик мой!», он — ничего, кроме: «Душа моя!» И даже старость ничего не отнимет от этого очарования, а скорее — еще и прибавит к нему.

Алипий. Те, которые так живут, навряд ли способны постареть.

Музы. Верно: скорее то будет зрелость, нежели старость.

Алипий. Но я знаю очень многих, у кого уже через три месяца все эти нежности обращались в худшую брань, а за столом стреляли друг в дружку не забавными шутками, а тарелками и подносами. Супруг вместо «Душа моя!» слышал: «Пень! Пропойца! Винная бочка!», а супруга: «Свинья! Чучело! Чума!»

Музы. Это правда, но такие свадьбы совершаются вопреки воле Граций. А тут веселость и обходительность всегда будут питать взаимную приязнь.