Читать «Мальтийский жезл (Александрийская гемма)» онлайн - страница 203

Но это была лишь ширма. Все свои незаурядные дарования, равно как и поразительное упорство, отец

Грубер сфокусировал в одну точку. Любой ценой он должен приблизиться к императору, завоевать его доверие и сделаться закулисным руководителем. После свидания в Орше ни о чем ином он просто не мог думать. К его услугам была тайная помощь собратьев и миллионы одного сомнительного негоцианта, завоевавшего доверие царя весьма немудреным манером. Это был некто Мануччи, то ли итальянец, то ли поляк, чей отец сделал себе состояние на службе у Потемкина. Узнав, что Павлу ненавистно все, что хоть как-то связано с именем князя Таврического, Мануччи передал ему секретную переписку своего собственного батюшки, скончавшегося от апоплексического удара. Обнаружив пикантные места, оскорбительные для памяти светлейшего, Павел пришел в восторг.

Безродный купец продавал отца, самодержец мстил нелюбимой матери — какая, в сущности, разница?

Во всяком случае, на деньги Мануччи иезуитский агент мог покупать высокопоставленных осведомителей. Его жгуче интересовали любые новости, так или иначе касавшиеся венценосных особ. Понемногу прикапливая сведения, Грубер терпеливо ждал подходящего случая приблизиться к императору. И такой случай не замедлил представиться. Судьба сама поспешает навстречу тому, кто по-настоящему умеет ждать. Грубер умел.

Когда до него дошла весть о том, что царица страдает неутолимой зубной болью, он решил действовать точно и размеренно, как пружина часового механизма.

Досконально вызнав подробности — придворные врачи, испробовав все доступные им средства, признали свое бессилие, — Грубер начал исподволь подсылать всяческих кликуш и мошенников. Исстрадавшаяся царица готова была ухватиться за любую соломинку. Она покорно позволила заговаривать себе зубы — и в прямом, и в иносказательном смысле, — лечилась от сглаза. Самое сомнительное лекарство, любой бредовый совет воспринимался с готовностью и надеждой. Вопреки всем правилам дворцового этикета, личность целителя и его происхождение во внимание больше не принимались. Павлу было не до того.

Издерганный стонами и жалобами, государь, обычно подозрительный и строптивый, смирился с постоянными нарушениями регламента. Возвышенные фантазии увлекали его к сияющим вершинам, а жалкая жизненная проза приковывала к земле. В пропахший настойками будуар Марий" Федоровны не хотелось даже входить. Сразу портилось настроение. Как не ко времени были эти свалившиеся на голову хлопоты! Государь переживал период необычайной активности и подъема. Это отражалось на всех сторонах замкнутого дворцового мирка, заставлявшего глухо откликаться бескрайние пространства великой империи. Количество дел, обращающихся в тот год в тайной канцелярии, раз в десять превзошло высший екатерининский показатель. Указов издавалось до двадцати пяти в месяц. И ведь за каждой бумагой стояли люди, иногда сотни людей; постоянно происходила перетасовка истрепанной дворцовой колоды, когда одни фигуры падают на пол рубашкой вверх, а другие возносятся на ключевые места пасьянса.