Читать «Состоятельная женщина. Книга 1» онлайн - страница 125

Распрямившись, она отвесила ему поклон и пожелала доброго здоровья, продолжая крепко прижимать к груди фарфоровую посуду, чтобы хозяин не услышал, как она дрожит в ее трясшихся от страха руках. Ноги у нее тоже дрожали – правда, больше от неожиданности, чем от страха.

– Доброе утро. А где Полли?

– Плохо себя чувствует, сквайр.

– Понятно, – отозвался он лаконично.

Глаза хозяина так и буравили ее, пока она стояла перед ним с тарелками в руках. Но вот он нахмурился, и на его лице появилось озадаченное выражение. Оба молчали, и Эмма чувствовала себя словно загипнотизированной. Но тут сквайр быстро кивнул, резко развернулся на каблуках и вышел из комнаты. Звук захлопнувшейся за ним в библиотеке двери заставил Эмму вздрогнуть. Только убедившись, что хозяин больше здесь не появится, она с облегчением вздохнула и быстро закончила сервировку стола для предстоявшего семейного завтрака.

10

Остановившись посреди библиотеки, Адам Фарли прижал ладони к лицу. Он устал, точнее, чувствовал себя совершенно выпотрошенным, так как опять плохо спал. Бессонницей он страдал уже давно. Это проклятие многих дней – вернее бесконечных ночей. Даже если он позволял себе выпить после обеда пять, а иногда даже шесть больших порций портвейна, причем выдержанного, вино оказывалось бессильным в качестве успокаивающего средства. На несколько часов он погружался в тупое, тяжелое оцепенение, после которого он внезапно просыпался глубокой ночью, весь покрытый потом или дрожа от озноба – в зависимости от снившегося ему кошмара, – а мозг его в это время прокручивал картины прошлого, беспощадно анализируя всю прожитую жизнь. Эта жизнь уже давно его не удовлетворяла.

Он медленно прошелся по комнате взад-вперед, погруженный в свои раздумья – высокий, хорошо сложенный, подтянутый мужчина с приятным умным лицом, обычно ухоженным, но сегодня изможденным и бледным, с усталыми морщинками, обозначившимися особенно резко возле глаз и уголков рта. Глаза его были необычайно красивы – голубовато-серые, они обычно ярко блестели, почти сверкали, и тогда в них приоткрывались тайные глубины, свидетельствовавшие о богатой духовной жизни, скрытой от посторонних взоров. Сейчас, однако, красные веки набрякли, а огонь в глазах казался угасшим. Но особенно выделялся на этом несколько аскетичном лице рот, чрезвычайно чувственный, хотя то была особая чувственность, скрадывавшаяся строгим, даже суровым рисунком губ. Прямые светло-шатеновые волосы, делавшие его отчасти похожим на блондина, были небрежно зачесаны назад – чуть длиннее, чем предписывалось тогдашней модой. Он никогда не пользовался – хоть опять-таки для джентльменов это считалось высшим шиком – помадой для волос, так что на широкий лоб то и дело спадала выбившаяся непокорная прядь, которую он по привычке быстро откидывал назад нервным движением ладони. Вот и сейчас, расхаживая по комнате, он сделал именно такой жест.