Читать «Сонник Инверсанта» онлайн - страница 27

Глава 7 Город из Сна…

Так уж история разыграла карты, что все великие тираны выходили из инородцев: Иосиф Сталин заявился из Грузии, Наполеон приплыл с Корсики, а австрийцу Гитлеру пришлось принять германское гражданство, чтобы выставить свою кандидатуру против престарелого Гинденбурга. И так далее, и тому подобное.

Великие и Тираны. Жутковатое сочетание, не правда ли? Впрочем, к великим я себя не относил, как не относил и к категории тиранов, но что такое быть инородцем — на протяжении последних нескольких часов я вкусил в полной мере.

По улицам родного города мне приходилось двигаться шагом инопланетянина. Я по-прежнему ничего не понимал, шарахался от вооруженных людей и боялся сказать лишнее слово, пребывая все в том же состоянии затянувшегося шока. Подобно взбунтовавшемуся цирковому льву действительность не желала мне подчиняться. Хлыст моего разума ее совершенно не пугал, и безумие съедало меня, как огонек — тлеющий пороховой шнур.

На первый взгляд все было как всегда, и тем не менее чем-то этот город существенно отличался от моей стародавней родины. Какой-то пустячной малостью, сводившей на нет все внешнее сходство. Поменялись названия улиц и их уклон, неведомо откуда возникли пирамидальные тополя, коих в Яровом отродясь не водилось, и даже походка — да, да! — походка людей тоже стала казаться мне абсолютно иной. Точно левое вдруг стало правым, а правое — левым.

Нечто похожее я испытал однажды на работе, зайдя в кабинет начальника. С юных лет его звали Плюгавиным, — Плюгавиным он был и в нашем оздоровительном центре. Но в один прекрасный день этот хитрец посетил паспортный стол и сменил фамилию, став Орловым, чем немедленно навлек на свою голову град насмешек. Но самое главное, люди, привыкшие к фамилии Плюгавин, отчаянно путались. Ведомости, заявления, приказы — все приходилось теперь переписывать. Одно дело — привыкать к сменившим фамилию одноклассницам, и совсем другое — к своему родному вечно въедливому начальству. И когда в очередной раз меня вызвали на ковер, я испытывал обморочное головокружение. Глупость, конечно, но так оно все и было. Я видел, что передо мной сидит Плюгавин, но называть его почему-то следовало Орловым. То есть, и заходил я вроде бы к Орлову, но взирал на меня из начальнического кресла самый настоящий Плюгавин. Так или иначе, но мне стоило большого труда заговорить с ним. По счастью, после первых же фраз головокружение прошло, и я сызнова обрел почву под ногами.

Увы, сейчас я был лишен и этой пустяковой возможности. Я отчаянно боялся с кем-либо заговорить. Действительность, в которую я угодил, ратовала за жестокое правило: «язык твой — враг твой». Окружающее постигалось на ощупь и практически заново. Здесь все было непривычным: люди не так гримасничали и не так смотрели. Даже самые привычные фразы они шинковали, как капусту, превращая в нечто немыслимое. Кроме того, я уже отметил, что и одевались жители Ярового в нечто бутафорское. На головах тех же милиционеров я видел теперь папахи, а на поясах — громоздкие маузеры. Тут и там по улицам величаво разгуливали темнокожие индусы, а возле винных киосков толкались белозубые негры. Однако самое чудовищное открытие поджидало меня возле моего родного дома — то есть там, где я когда-то жил, где по сию пору обитала одна из моих теток. Вернее, ДОЛЖНА была обитать.