Читать «Мазурка для двух покойников» онлайн - страница 12
Камило Хосе Села
– Кони – как мужчины, красивые и пустые, но у некоторых из них чувства благородные.
У всех животных сеньориты Рамоны есть имена, кроме зеленого попугайчика: песик зовется Уайльд и спит с хозяйкой, кот – Кинг, попугай – Рабечо, обезьянка – Иеремия, черепаха – Харопа, конь – Карузо, а лебеди – Ромул и Рем. Кота кастрировали, так как однажды ночью, когда плоть захотела плоти, он убежал из дому, вернулся лишь утром, грязный, грустный и израненный. Сеньорита Рамона приказала взять нож.
– Бедный зверек! Остается только кастрировать.
И, ясное дело, кастрировали, и он уже не убегал. Зачем? Попугай – сине-бело-красный, как французское знамя, кое-где зеленые и желтые перья. Он живет на шесте и прикреплен надежной цепочкой; спустится, поднимется, слезет, залезет, всегда с достоинством, без лишнего энтузиазма, с видом снисходительной скуки. Обезьянка мастурбирует и кашляет. Черепаха спит, лебеди плавают, с отвращением, но не без изящества. В доме сеньориты Рамоны единственное животное, не отмеченное печатью скуки, – конь.
– Не смейся, Раймундино. Плохо не то, что я одна, я всю жизнь одна и привыкла… плохо то, что дни идут, а ум блуждает, думаешь о ерунде и, кажется, теряешь разум. Каждый день мы все более отдаляемся от себя самих. Ты не думаешь, что следовало бы переехать в Мадрид?..
Льет как из ведра на нас грешных, земля окрашивается кротким цветом неба, на котором не увидишь сейчас ни одной птицы. Раз я не умею ни на скрипке, ни на гармонике и не нашел ключ от шкафа с коллекцией марок, провожу вечера в постели с Бенисьей, читаю стихи Хуана Ларреа и слушаю танго. Бенисья вчера была в Оренсе и привезла в подарок кофеварку, очень практичная, на две чашки, одну для меня, другую для себя.
– Хочешь еще кофе?
– Ладно.
То, чем грешат, у Бенисьи в добром здравии, соски большие и темные, твердые и сладостные. Глаза у Бенисьи синие, в постели она властная и бесшабашная, грешит с большим знанием дела. Ни читать, ни писать не умеет, но всегда смеется, ничуть не смущаясь.
– Хочешь, станцуем танго?
– Нет, я замерз, иди сюда.
Бенисья всегда теплая, даже в холода; Бенисья – машина, вырабатывающая тепло и радость. Хорошо, что я не умею играть на скрипке и на гармонике.
– Поцелуй меня!
– Ладно.
– Дай стаканчик водки.
– Ладно.
– Пожарь чорисо.
– Ладно.
Бенисья, как послушная свинья, никогда не скажет «нет».
– Останься со мной на ночь.
– Не могу, ко мне придет Фурело Гамусо, поп из Сан-Адриана, ну, сейчас он служит в приходе Санта-Мария де Карбальеда, он всегда является в первый вторник месяца.
– Ладно!
Ласаро Кодесаля, рыжего красавца, убил мавр в тени смоковницы, выстрелил предательски из берданки, и когда тот меньше всего думал о смерти. У Ласаро Кодесаля, когда смерть вошла к нему через ухо, в мыслях была Адега, нагая и раскоряченная – все мы разок бываем молоды. У ключа Миангейро, где нынче прокаженные омывают язвы, растет еще смоковница, ветви которой превратились в копья, чтобы Фигероасы могли спасти семь девственниц из мавританской башни Пэито Бурдело. Сегодня уже все забыли эту историю. У Марраки, торговки дровами во Франселосе, о которой говорит в своей книге один из друзей Адеги, было двенадцать дочерей, все уже к 10 годам стали женщинами и зарабатывали на жизнь передком. Одну из них, Карлоту, что была в заведении Пелоны в Оренсе, знавала Эльвира из кафе доньи Розы. Прозрачную воду Миангейро нельзя пить, даже птицы не пьют, она омывает кости мертвецов, потроха мертвецов, несчастья мертвецов и несет с собой много горя.