Читать «Я хочу сейчас» онлайн - страница 88

– Ты уверен? И я люблю тебя. И буду всегда. Я никому прежде этого не говорила. Правда люблю, не притворяюсь, как всегда. Может, это и неважно. Но мне так много хочется сказать тебе. А ты уверен, что любишь меня?

– Да, и ты скажешь то, что хочешь, в хижине номер восемь, если я не забуду, где она.

К хижине можно было подъехать, но ничего не было видно, кроме растений и аккуратных поленниц. Никакого озера. Ронни едва заметил, что озера нет. Он последовал за Симон внутрь и огляделся. Кроме камина из грубого камня и кирпичного дымохода, хижина была построена из сосны. Впрочем, на доски он не обратил внимания. Он осмотрел кровати, холодильник, телевизор, плиту, белье, кондиционер, душ и уборную, электрические одеяла, умывальник, огнетушитель. Совсем не было тепло. Пришлось, наверно, раз сорок сходить туда и обратно, чтобы занести всю бакалею, чемоданы и страшное количество дров. Пока Симон разбирала вещи, он налил ей кока-колы, а себе смешал виски с содовой. Созерцая пустой камин, он переворачивал ровные дрова и гадал, что лучше горит: «Наркотики – новые разногласия» или «ЛБД – орудие фашизма». Послышался рев приближающейся машины, и Ронни тут же подумал о леди Болдок, но стыдно было сказать об этом Симон, вышедшей в кухню. Рев мотора усилился, стал очень громким и смолк как раз у хижины. Ронни стал в оборонительную позу у огнетушителя. После короткой паузы какой-то тяжелый и невообразимый снаряд разорвался у двери. Ронни реагировал на это бурно – ругнулся и опрокинул стоявший рядом стул.

– Это только растопка! – крикнула Симон.

– Кто? (Судя по звучанию имени, какой-то лесной дух.)

– Растопка. Чтобы огонь разгорелся.

– А.

Он растопил камин, и через десять минут в хижине стало тепло и уютно. К этому времени Симон поставила своих устриц на плиту, вышла из кухни, устроилась в его объятиях на нижней кровати.

– Я хотела сказать, что давно люблю тебя. С самого начала. То есть с тех пор, как мы в Греции стали так необычно спать вместе. Я понимаю, что для тебя это было сущим адом, и мне тоже не нравилось, но ничто не могло бы сильнее заставить меня полюбить тебя. Но я не могла ничего сказать тебе – ты молчал, а первым должен говорить мужчина. А ты когда полюбил меня?

– Как только увидел. Нет, не совсем так. После того, как поговорил с тобой полминуты. Но сообразил это только в Греции.

– Когда в Греции?

– Когда понял, что ты хочешь всеми силами сдержать обещание и не лгать мне.

– О!

– Что-нибудь не так?

– А я-то думала, что ты нашел меня красивой.

– Дурочка, ты же знаешь, что я так и считаю. Слушай! Я влюбился потому, что ты прекрасна, но я не знал, что влюбился, а просто думал, что ты красивая, понимаешь? Ну… как бы то ни было, понял я позже, но началось все с твоей красоты.

– Прости. Ладно, но для девушки это важно. И ей самой нужно думать о мужчине примерно то же. По крайней мере мне нужно. Знаешь, ты, по-моему, привлекательный. Я так начала думать в Греции. И тогда же поняла, что так не думала еще ни о ком. Я всегда убеждала себя в превосходстве мужчин. А думала, по правде, что они и в одежде противные, прикасаться к ним не хочется, но, о Ронни, когда они без одежды, смотреть на них просто невозможно. А уж осязать! Но на тебя смотреть приятно. Даже (она дотронулась до его чресл), даже все это, а я всегда считала это совершенно отвратительным, у тебя не так плохо. Ты, конечно, не красавец Давид, но и не так уж плох. Я люблю тебя, Ронни. Я так рада, что ты сказал, что любишь меня.