Читать «Формула первой любви» онлайн - страница 39

— Вовсе и не… Дробышевой… — вынужден был сказать он, чтобы оказаться оригинальным.

— Ну… ведь и не Павловой же? Тут вообще неизвестно, кто тебе сильнее накостыляет: Исмаилов или Кондратюк.

— Ну, конечно, не Павловой, — радостно согласился Степа и похолодел. Кого бы он теперь ни назвал, все равно выходило, что ему пришлось бы драться. Конечно, Алика Зайцева он одолел бы одним пальцем, но Клювиха, даже и без бублика на затылке, ему все равно не нужна. Выбора у бедного Степы не оставалось. Если теперь отказаться от всего, то получалось, что он вор, потому что лез в Надькину сумку. Он тяжело вздохнул и сказал: — Вообще-то… если уж честно… то я хотел положить это… тебе…

— Мне? — с сомнением покачала головой Таня, но Степа видел, что такой оборот дела ее устраивает. — Ну-ка дай! — Она вырвала у него из рук листок со стихами. — Так! — объявила она, прочитав. — Вообще-то мне нравится, хотя «завтра» — это и есть в какой-то степени — «потом»! Ты не находишь?

Степа находил свои стихи очень скверными, но сказал:

— Зато от души. — И вдруг заметил, что из-за спины Тани в потолок поднимается тонкая струйка дыма.

Он потянул носом. Пахло чем-то неприятно-кислым.

— Танька! — крикнул он. — А где твоя пробирка?

— Ой! — взвыла Прохорова и огляделась. Пробирка мешала ей держать листок, и она, разволновавшись от Степиных метафор, автоматически куда-то сунула ее.

Пустая пробирка лежала прямо на коричневой сумке со множеством молний. Рыжей жидкости нигде не было видно, зато на сумке красовалась отвратительная дыра с рваными, все еще дымящимися краями.

— Ужас! — охнула Таня и сумасшедшими глазами посмотрела на Карпуховича. — Это же Аринкина сумка… Какой кошмар!

Одновременно со словом «кошмар» раздался звонок на урок, и в замке заскрежетал ключ. Дверь распахнулась, и в кабинет ввалились одноклассники.

— Чем это здесь так погано пахнет? — сморщил нос Румянцев и остановился возле застывших столбами Тани и Степана. Увидев дымящуюся дыру на сумке, он присвистнул, и к ним подтянулись остальные одноклассники.

— Что же это! Это же моя новая сумка! — прошептала Дробышева, разглядывая сквозь дыру съежившуюся обложку какой-то тетради. — Там же мое сочинение по литературе… и вообще… там моя косметика… фирменная… Танька! Ты дрянь! Ты что натворила? Менделеев недоделанный!

Таня еще больше съежилась внутри огромного нелепого халата, и Степе сделалось ее невыносимо жалко. В конце концов, это он во всем виноват. Он так и сказал Арине:

— Она ни при чем! Это я…

— Что здесь происходит? Почему пахнет кислотой? — Девятиклассники услышали за своими спинами голос химички.

Степа попытался закрыть дробышевскую сумку своим телом, но учительница бесцеремонно отодвинула его в сторону. Она никогда не кричала на учеников, не выясняла дурным голосом «кто виноват» и «зачем это сделал». Вот и сейчас она сказала единственно справедливую фразу:

— Таня! Надеюсь, ты понимаешь, что после этого я больше никогда не смогу оставить тебя одну в своем кабинете!

Таня кивнула, и бисеринки слез посыпались из ее прикрытых голубоватыми веками глаз.