Читать «Инструктор по экстриму» онлайн - страница 155

Он посмотрел на Геру. То ли ожидая ответа, то ли для того, чтобы убедиться, что парень понимает, о чем речь.

– Лет семь, как соучастница, она получила бы точно… Если судить по тому, как глубоко она запала тебе в душу, ты стал бы ее ждать. Но на свободу вышла бы уже не та Мира, которую ты знал и любил, а сломанный человек. Она сломала бы и твою жизнь. Ты потерял бы молодость, надежду, любовь – все, что сейчас есть у тебя.

Пузырьков сунул руку во внутренний карман пиджака, вынул оттуда портмоне и раскрыл его. Там лежала фотография Миры – тот самый портрет, который Лена хранила под подушкой.

– Возьми, – сказал Пузырьков, протянув фотографию Гере.

Тот взял снимок, внимательно рассмотрел, потом перевернул и прочитал короткую надпись на обратной стороне: «Любимой от Миры».

– Не надо, – сказала Гера и вернул фото следователю.

Тот понимающе кивнул, вздохнул и спрятал фотографию.

– Эта «любимая» будет отвечать, как минимум, за три убийства, – желая утешить, сказал он Гере. – Была бы мужиком, тянула бы на высшую меру.

– Разве утопленник тоже на ее совести? – с безразличием спросил Гера.

– М-м-м… Я имею в виду Миру, Ломсадзе и Журавлева.

– Какого Журавлева?

Пузырьков настороженно взглянул на Геру.

– Разве ты его не знал? Слава Журавлев. Работал в твоем спасательном отряде. Альпинист…

9

– А почему вы не хотите нам рассказать про убийцу Талдыкина? – задал Брагин вопрос с молчаливого согласия общественности.

Пузырьков не сразу понял, что вопрос относится к нему, и огляделся с таким видом, словно в приличном месте кто-то сказал непристойность.

– А вам это надо?

Закачались головы на шеях:

– Надо!

– Снимите с нас бремя подозрений!

– Очень вас просим!

У Брагина одна проблема – снять бремя. С него оно снимается столь же просто, как седло с лошади. Скажи «ты не виновен», и он начнет прыгать от радости, как нахлебавшийся бражки козел. И в душе его не останется никаких сомнений, никаких пятнышек. Полная стерильность.

Шубин хочет гармонировать. Соответствовать своему галстуку. Пусть товарищ следователь, такое ответственное, такое официальное, такое киношно-законное лицо, при всех скажет, что он, Шубин, законопослушный и безвинный гражданин. Это для него все равно что орден на грудь или еще один галстук на шею. А если бы товарищ следователь по этому поводу еще бы бумагу выдал, то ее можно бы и людям показывать. Наравне с удостоверением ветерана Афгана. Тогда все без лишних слов поняли бы, что перед ними герой. Обыкновенный герой.

А вот Вера Авдеевна обо всем давно догадалась и в официальной индульгенции не нуждалась. Ей хоть вешай обвинения, хоть снимай – она как плавала сереньким облачком, так и будет плавать. Главное – ни с кем не конфликтовать, пропускать всех через себя: пусть натопчут в душе, лишь бы никого не задеть и не обидеть.

Пузырьков посмотрел на Марину, девушку с бесцветным восковым личиком, на Шубина, захватившего инициативу, на Брагина… Лгать не хотелось. Лжи на этом берегу разлилось уже достаточно.

В молчании следователя Брагин услышал то, что хотел.