Читать «Страшное гадание» онлайн - страница 227

Никогда?.. Никогда не выйти отсюда? Стереть пальцы о каменные плиты и убедиться в том, что обитель ужаса не открывается изнутри?! О нет…

Марина отпрянула от скелета, этого чудовищного свидетельства вековечного торжества Смерти, и ринулась к тому месту, где очнулась, как если бы оно было более остальных близко к реальному, живому миру, из коего Марина оказалась так внезапно и ужасно вырвана. И вдруг новая волна жуткого, отвратительного смрада нахлынула на нее и заставила содрогнуться от мучительного позыва рвоты.

Запах гнили. Запах разложения и смерти.

Марина шагнула в угол, полускрытый тенью, и тут же, отпрянув, извергла содержимое своего нутра на каменный пол.

Ноги у нее подогнулись, руки тряслись, в голове стучали тысячи железных молотов, перед глазами плясали кровавые пятна, но и они не в силах были заслонить ужасную картину, виденную лишь мгновение, но неизгладимо запечатлевшуюся в мозгу.

Это был труп… разлагающийся, ужасный труп женщины в грязном, изорванном коричневом платье из грубой ткани, какие носят монастырские послушницы, с распущенными, спутанными волосами, что были льна светлей. Черты лица сделались неразличимы под жуткой маскою, которую надела на нее смерть, но Марина успела отчетливо разглядеть жуткие раны у запястий – глубокие раны, из которых в изобилии натекла вокруг кровь, превратившаяся в черные, запекшиеся пятна.

Леди Элинор? Ох, нет… Марина никогда не видела эту страдалицу, однако мгновенно и безошибочно узнала ее.

Гвендолин. Гвендолин! Так вот о чем пыталась ей сказать Урсула…

* * *

Прошло немалое время, прежде чем Марина пришла в себя. Ее заставил очнуться горький плач, раздававшийся где-то рядом, но Марина с трудом поверила, что это плачет она сама. Словно бы душа ее уже вырвалась на волю и оплакивала несчастную плоть, которой предстоит сделаться добычею мучений, а затем и тлена. Но оплакивала она и всех усопших здесь – своих сотоварищей по несчастью, по обители смерти.

Разум, еще не вполне осознавший неизбежность гибели, по-прежнему пытался делать то, чему был посвящен последнее время: расплетать венки чудовищных интриг, свитых Джессикой. И Марина словно бы воочию увидела, как несчастную леди Маккол, крепко связав и заткнув ей рот, волокут из башни в эту зловещую каморку, которой было суждено сделаться ее склепом; Джессика и Хьюго смотрят хладнокровно, а быть может, торжествующе, упиваясь сим кошмарным зрелищем, как Линкс вскрывает Гвендолин вены. И потом они ждут, ждут, пока жертва их не перестанет стонать, биться, пока вся жизнь не истечет из нее.

«Леди Джессике было так плохо, что пришлось вызвать доктора Линкса пустить ей кровь!» Как бы не так. Болезнь Джессики была выдумана лишь для отвода глаз, как, впрочем, и прочие ее поступки, а на самом деле ей был нужен предлог протащить Линкса в замок. Сименс тогда находился в полном блеске своей неусыпной бдительности, однако же и он проглядел, а может, проспал зловещее деяние, свершенное здесь. Линкс наверняка воспринимал это убийство как новую месть аристо, ну а Джессика потирала руки от счастья, что заветная цель приблизилась еще на… еще на один труп. Может быть, одному только Хьюго сделалось на мгновение жаль несчастную… нет, скорее всего он пожалел, что не сможет более пользоваться ее беззащитностью и удовлетворять свою животную похоть. А потом они все вместе ушли, и тайна смерти Гвендолин сравнялась с тайной смерти сэра Брайана. Одна лишь Урсула не то подозревала что-то подобное, не то просто в ее полумертвом мозгу действительность смешалась с легендою, оттого она рассказала про перерезанные вены леди Элинор – и, оказывается, дала точнейший ответ на вопрос Марины: «Где Гвендолин?»