Читать «Роковая дама треф» онлайн - страница 6

– Ты вспомнила? – яростно кричал Фабьен – так, что разбудил графиню, спавшую за перегородкой в той же избе, и даже их попутчиков, обосновавшихся в соседней комнате. – Что ты вспомнила? Говори! Говори, ну?!

Тогда он впервые ударил Анжель. Она рыдала безудержно, ничего не понимая, не зная, в чем провинилась, кому пожаловаться на судьбу и где искать утешения… и с тех пор эти опасные сны больше не посещали ее, хвала Пресвятой Деве. Ну что ей было с ними делать?!

А тот… чудовище-русский… он иногда мелькал в сновидениях: широкие плечи, стремительная походка, растрепанные светло-русые волосы. Но она так и не видела его лица, и только иногда проблескивала улыбка и сияли серые глаза… ласковые, ох, какие ласковые глаза!

Но зачем бы Фабьен и маман стали лгать Анжель? Она должна верить им! А снам верить нельзя. Вот ведь иногда мучает Анжель кошмарное видение: человек с отрубленной головой (вместо нее фонтаном кровь бьет из шеи) делает три деревянных шага – и выходит из глубокой тьмы на яркий, слепяще-яркий лунный свет, и воздевает руки, словно зовет кого-то на помощь, и рушится наземь – так тяжело, что в ушах Анжель гудит еще долго после того, как она просыпается от своего крика…

Но это было давно, еще в самом начале пути. Тогда Анжель боялась мертвых, да и не так уж много их валялось при дорогах; ну а потом, по мере того как свирепела зима и смелели русские казаки, их становилось все больше, и Анжель привыкла к торчащим из сугробов оледенелым конечностям. Путь становился все тяжелее, все холоднее и холоднее, ночи напролет они пытались согреться, вся жизнь сделалась сплошным неизбывным кошмаром, и явь превосходила ужасом любой, самый страшный сон! Тот, обезглавленный, больше не возникал в ее сновидениях. Анжель привыкла видеть кровь, раненых и умирающих; сердце ее застыло; замерзшая, оголодавшая плоть устала страдать; жизнь едва теплилась в ней… потому она и смотрела неподвижными глазами в заснеженную даль, словно и не слышала за грохотом пушечных выстрелов того одиночного пистолетного, прервавшего жизнь графа Фабьена д’Армонти и сделавшего ее вдовой.

* * *

Анжель думала, что судьбой ей предопределено застынуть в этом переломанном, перепаханном ядрами сосновом лесу, замерзнуть в сугробе, запорошенном белой смолистой сосновой щепой, но графиня наконец подняла косматую голову и, тяжело поднявшись, побрела вперед, даже не глянув на мертвого сына. Анжель с изумлением уставилась на нее, но сама помедлила лишь столько, сколько времени ей потребовалось, чтобы прикрыть тело Фабьена тремя траурно-зелеными сосновыми лапами, усеянными мелкими розовыми шишечками, – а потом, увязая в сугробах и едва выбираясь из них, пустилась догонять маман, недоумевая, куда это она так вдруг заспешила. Впрочем, алое закатное солнце уже почти сползло в синие мглистые тучи, так что самая пора была подумать о ночлеге.