Читать «Последнее танго в Одессе (Вера Холодная)» онлайн - страница 9
Елена Арсеньева
Его звали Владимир Холодный, и спустя полгода, после неприлично быстрого, по мнению родственников, ухаживания, он повел Веру Левченко под венец. Надевая перед зеркалом фату, Вера вдруг обнаружила, что там, в таинственной глубине, чего-то не хватает. Думала-думала и только наутро после брачной ночи, глядя в зеркало на свое томное, но довольное лицо, поняла в чем дело. Та, волшебница, исчезла. Вместо нее осталась просто Вера Холодная, бывшая «полтавская галушка», ныне – счастливая до неприличия мужняя жена. Потом она стала такой же счастливой матерью – родилась дочка Женя. Омрачалось абсолютное счастье только запретом врачей рожать снова. Однако детей хотелось, очень хотелось, поэтому Владимир и Вера удочерили сироту по имени Нонна.
Владимир, кроме занятий юриспруденцией, страстно увлекался автоспортом. Это было модное и весьма экстремальное увлечение: не счесть, сколько раз он попадал в аварии, переворачивался, врезался в какие-то некстати вышедшие на дорогу фонарные столбы и деревья… Владимир также издавал газету «Ауто» – первую в России спортивную газету. Он был лучшим, заботливейшим из мужей, совершенно не «бурбоном», и вовсе не считал, что женщина, выйдя замуж, должна запереться в четырех стенах. Он ничего не имел против того, что Вера начала ходить в знаменитый дом Перцова в Соймоновском проезде, где разместился клуб «Алатр». Его называли «московским Монмартром»: в начале XX века там собиралась богема второй столицы, хотя сначала-то это был всего лишь кружок поклонников оперного певца Леонида Собинова. Впрочем, Владимир немножко беспокоился, когда не мог сопровождать туда свою обворожительную жену. Слишком уж ошалелыми глазами смотрели на нее некоторые мужчины (да и женщины, если на то пошло!), исповедующие свободную любовь и настаивающие на том, что такое понятие, как супружеская верность, устарело как минимум два столетия назад. Поэтому Владимир предпочитал, чтобы Вера уж лучше ходила в синема́. Это было новое, недавно появившееся и очень модное развлечение. Владимир считал его забавным и безобидным. Выдуманные страсти, выдуманные люди… он не видел в этом никакой опасности.
Умный человек сказал в былые времена: кого боги хотят погубить, того они лишают разума!
* * *
Гениально описал все это Мандельштам! Случайная музыка случайного тапера, незамысловатый сюжет, угар чувств, сумасшедший ажиотаж, чуть ли не массовый психоз… Вот уж правда – сентиментальная горячка! Пустенькое развлечение полонило миллионы людей куда быстрей, чем, наверное, даже мечтать могли его создатели – братья Люмьеры. Да и не ставили они перед собой такой задачи: снимать игровое кино. Они были документалисты. Однако их последователи пошли далеко – дальше некуда, когда предложили человечеству великолепный заменитель театра, музыки и литературы в одном флаконе. «Кинематограф – забвение», – не без тоски изрек Александр Блок. Забвение реальных бед – правда. Но не это ли дают алкоголь и наркотик? Великий Немой оказался величайшим наркотиком в мире, причем эту «инъекцию» для ума и сердца можно было повторять бесчисленное количество раз – покуда хватало денег на билеты.
