Читать «Американские каникулы» онлайн - страница 196

Появился серый фургон для перевозки заключенных, и нас сняли со сцены, убрали в фургон. Стало тише и лучше. Несмотря на то, что болела рука, сжатая железом, и вместе с нами в фургоне находился буйный пьяный.

— За что они нас? Они что, приняли нас за кого-то другого? Может быть, кто-то из нас похож на известного интернационального террориста? — спросил я.

— Ты, Эдуард, романтик! — Эммануэль Давидов хмыкнула в темноте. — Эти трое салопардов утверждают, что мы пересекли красный свет и что когда они пытались нас остановить, мы удрали как преступники.

— Неужели эти личности в грязных куртках — полиция?

— Полиция. В том-то и дело! Они утверждают, что кричали нам, что они — полиция.

— Что мы — дебилы, не остановиться на предупреждение фликов? — Эжен резко дернул мою руку.

— Легче, пожалуйста, Эжен! — попросил я.

Мои приятели, перебивая друг друга, взволнованно заговорили по-французски. Я же подумал, что если нас обвиняют лишь в том, что мы пересекли красный свет, то, выплеснув на нас злобу и досаду в полицейском комиссариате, удовлетворив полицейское самолюбие, помучив нас несколько часов, флики нас отпустят. Странно однако, что полицейские стреляют в автомобиль, пересекший улицу на красный свет. В Соединенных Штатах для открытия огня нужна все же более весомая причина, а в Советском Союзе милиционер боится палить в граждан, даже когда это насущно необходимо. Ибо советскому флику грозит лишь чуть меньшая, чем обычному гражданину, уголовная ответственность, если он угрохает невинного… Далее я погрузился в философические рассуждения о том, что у меня никогда не возникало проблем с миром, если я представал перед ним один на один. Один я всегда принимал правильные решения. Чужая же воля, в той или иной степени навязанная мне, неуклонно приводила меня к несчастьям и проблемам. По меньшей мере, к недоразумениям. «Хуй-то я теперь сяду к кому-нибудь в машину, — решил я. — Никогда в жизни».

В комиссариате я не нашел ничего примечательного. Во всем мире полицейские участки выглядят более или менее одинаково. Запах был отвратительный. 24 часа в сутки омываемые дымом «Житанов» и «Голуазов» стены и пуританская мебель комиссариата прокоптилась насквозь и навеки. Содержимое желудков как минимум нескольких задержанных буйных алкоголиков выплескивалось, без сомнения, каждую ночь на линолеум комиссариата. Уже у входа едкий сквозняк донес до меня из глубин знакомый запах полицейского туалета.

Выебываясь, нам, разумеется, не сразу сняли наручники. Тем более что излишне энергичная Эмануэль Давидов тотчас потребовала, чтобы меня и Эжена освободили от браслетов. «Когда ты требуешь чего-то-у полицейских, уважаемая Давидов, — мысленно сказал я ей, — будь уверена, что именно в этом тебе откажут. В перевернутом мире полицейского участка все наоборот».