Читать «NOTHING: Почти детективная история одного знаменитого художника» онлайн - страница 35

– Ты же знаешь, что на сережку, которую ты так настойчиво всучивала Святославу, сделан наговор, – жестко выговорил Самсонов.

– Объясни, я не могу понять, о чем речь.

– Все ты прекрасно понимаешь. Ты не учла только, что мой друг не так прост, как бы тебе хотелось. О, он меня предупреждал, что ты вопьешься в меня, вылепишь примерного семьянина, соберешь всех моих детей вокруг огромного стола, утопишь в патриархальности, а если все задуманное не получиться, то перессоришь со всеми, наговоришь гадости Петракову.

– Ты шутишь, но как-то не очень удачно, – еле выговорила ошарашенная Марина.

– Ты не рассчитала, что Гладьев разгадает эту шараду с сережкой, на которую тебе наговорили, чтобы он мог воздействовать на меня и содействовать нашему с тобой воссоединению. И теперь Святослав стал думать, что, раз ты такая хорошая, он должен подсказать мне, чтобы я на тебе женился. К нему случайно зашел друг-цыган, и когда Святослав показал ему серьгу, тот в ужасе отшатнулся, сказав, что она заговорена на воздействие через третье лицо. Главное, как все грамотно, прямо по исторической кальке: Я – Дали, а ты – моя Гала. Какая яркая любовная история века. Муза и подруга, сумевшая приворожить свободного художника, – выпалил Микис и добавил, – Гладьев очень просил ничего тебе не говорить и подбросить куда-нибудь эту сережку, но я решил, что будет намного честнее открыто сказать, что мне все известно и теперь ясно, почему меня так тянуло к тебе.

– Это какой-то бред. И если уж заговаривать сережку, то зачем делать это через третье лицо? Если бы я действительно хотела быть с тобой, твой Гладьев был бы определенно третьим лишним.

Марина попыталась перевести разговор в шутку, но тут встретила озлобленный чужой взгляд Микиса, в котором читалась решимость махом оборвать все отношения.

– Впрочем, – тут тон ее стал ледяным. Она чуть было не начала оправдываться. Зачем? В чем и перед кем? Один оговорил, другой выслушал и тут же поверил этому горячечному бреду. Чем больше Микис слушал, тем больше ему говорилось. Для них с Гладьевым понятия чести, мужского достоинства, благородства – понятия запредельные. Что-либо выяснять и плавать в этой грязи она не намерена. Приняв решение, Марина резко оборвала себя:

– Пожалуйста, уйди. Мне очень не хочется впредь тебя видеть. Никогда.

Он не заставил себя уговаривать. Развернулся и хлопнул дверью.

«Все у нее не как у людей, – раздраженно думал Микис, быстро спускаясь по лестнице с седьмого этажа, забыв о существовании лифта. – Устроила бы скандал, накричала бы. А эта? Как будто за ней какая-то правота. Никогда – значит никогда. Мы всегда были по разные стороны баррикад, каждый со своей правотой, с непересекающимися жизненными ценностями. Нет у меня времени на выяснение этих непонятных, запутанных отношений, только мешающих привычному ходу вещей…»

Но, что бы ни говорил себе Микис, на душе было довольно пакостно, и он не мог объяснить, отчего такое мерзкое ощущение. Ну не мог же Гладьев придумать такую историю. Нет, он на такое не способен. Все правильно. Это Марина оказалась человеком с двойным дном. Побежала к каким-то бабкам, чтобы привязать его к себе, подавить его волю, сделать из него зомби.