Читать «Волчья тень» онлайн - страница 299

– Очень жаль, – говорю я ему. И мне правда жаль. Я не притворяюсь.

– Да, и мне тоже, – бормочет он, потом откидывается на спинку дивана и вздыхает: – Я там чувствовал себя… не на месте. Думал, стоит вернуться домой и все будет в порядке. А вышло не так. Все изменилось. Ты и я…

– Но мы по-прежнему лучшие друзья.

Он долго молчит. Потом садится прямо и смотрит на меня: на губах улыбка, а глаза грустные.

– Друзья, да? – повторяет он.

– Да, сколько бы глупостей ты ни делал, – говорю я. – И может, когда ты глупишь, особенно, потому что тогда рядом с тобой я чувствую себя такой умницей.

– Не сиди ты сейчас в инвалидном кресле, я бы тебе врезал!

– Видишь, во всем есть свои преимущества.

Теперь улыбка подбирается и к глазам.

– Я правда по тебе соскучился, – говорит он.

Мне не сразу удается совладать со своим лицом, чтобы не показать, как мне грустно.

– Я знаю, – отвечаю я.

4

Теперь Венди помешалась на фотографиях. Каждый раз, возвращаясь с Софи из мира снов, она притаскивает полные карманы отснятых кассет. В основном снимки того каньона из лагеря Коди на вершине. Потрясающие виды уходящего в бесконечность обрыва или скал, соперничающих с исполинскими деревьями леса-собора. Трепещущая темная зелень елей и сосен на фоне красных камней. И причудливые скалы-шаманы: сотни лиц, скрывающихся в выветренных складках утесов, шпили замков и крепостные башни.

Случается, она приносит и портреты. Псовые, пресловутая девица-пума, напыщенное семейство орлов. Духи можжевельника и горных сосен. Больше всего, конечно, псовых.

Мне особенно понравился снимок, где Джек Вертопрах прикуривает сигарету, скосив один глаз на камеру. Венди удалось схватить неуловимую смесь мудрости, дурачества и сексапильности.

– Что такое с этим парнем? – спрашивала она после первого знакомства с ним в горном лагере. – Либидо у него не меньше тех каньонов.

Да и не ее одну захватили сказочные виды. Софи последнее время все чаще пишет пейзажи. Работает на пленэре с моим этюдником. Рисует на маленьких холстах, а потом по ним – на больших, уже в студии-теплице Старого Ворчуна.

– Пожалуй, наберется на выставку, – сказала она как-то утром, оторвавшись на пару минут от работы.

Мы сидели в студии, рассматривая полдюжины новых полотен, прислоненных к стене.

– А если станут расспрашивать, где ты видела такие каньоны? – спрашиваю я.

Она передернула плечами:

– Скажу, в Южной Юте.

Поначалу они обе не хотели меня оставлять. Пришлось долго уговаривать их не дожидаться моего выздоровления, а потом еще дольше убеждать, что я не в обиде.

Между прочем, так и есть.

Они просто не понимают, как много это значит для меня, когда есть к чему стремиться, помимо того, чтобы встать на ноги, – это, конечно, в первую очередь. Я ведь думала, мне уже никогда там не бывать. И действительно, сны не возвращаются. Но теперь я уверена, что надо только поправиться, а страна снов меня ждет.

Не стану отрицать, бывает, я им завидую. Но в последнее время я завидую даже людям, которые свободно расхаживают по улицам и не понимают, какие они счастливцы.