Читать «Радиомозг» онлайн - страница 60

XXIV. РАССКАЗ ГЭЗА

Прошел год. На маленькой площадке, помещавшейся на крыше вновь отстроенного Государственного Дворца Радио, стоял Гэз и с высоты двадцатиэтажного дома смотрел на расстилавшийся перед ним город. Внизу, как букашки, ползали трамваи. Автобусы казались спичечными коробками, которые плывут по весенним уличным ручьям, задерживаются на перекрестках и опять уносятся невидимой водой. Прерывистыми лентами тянулись экипажи в обрамлении маленьких точечных человеческих фигурок. Внезапно экипажная лента обрывалась, движение ее останавливалось, и в прорыв с одной стороны улицы на другую спешно перебегала человеческая толпа. Стон трамвайных колес, режущих рельсы на закруглениях, гудки, звонки, пронзительные выкрики газетчиков летели вверх, к маленькой площадке, где стоял Гэз. Но он не слышал живой музыки большого города. Он смотрел вдаль, где неровным полукругом вырисовывались границы города.

В бледной дымке прямо перед Гэзом легко возносилась ажурная башня Первой Радиостанции. Пузатенькие луковки куполов на приземистых церковках торчали тут и там. Но их заслоняли вылезающие громады домов. Пышное солнце медленно склонялось к западу.

Гэз набил трубку табаком и, не отрывая глаз от величественной картины, расстилавшейся перед ним, сказал подошедшему сзади Таху:

– Взгляните. Вот он, Город! Сердце всех людей. В этом его сила…

Tax приблизился к решетке, окружавшей площадку, и на секунду отпрянул назад.

– Ух ты, высота какая! Голова кружится.

– Не смотрите сразу вниз, доктор. Глядите сначала вдаль. Тогда привыкнете. – И Гэз повернул свое лицо к Таху. – Здравствуйте… Вы очень бледны, доктор. Не здоровы?

– Не то чтобы не здоров, а так как-то… не по себе. Лезут в голову дурацкие мысли и мешают работать. Особенно одна не дает покоя. Так схватит за виски, особенно к вечеру… Все думается, что человечество скоро…

– Вы все еще, доктор, не можете отвязаться от этой мысли?

– Я борюсь с ней, но… Вы ждете меня здесь, чтобы сообщить что-то важное? И заставили меня забраться на такую высоту. Вы задаете мне задачи, инженер.

– Мы с вами сейчас только наметим план решения задачи, доктор, – сказал Гэз и подошел к люку, где была лесенка, приводящая на площадку. Острым взглядом он посмотрел в люк, вдоль лесенки, и одним движением сильной руки захлопнул дверцу люка. Tax задумался и застыл. А Гэз вынул из кармана телефонную трубку и вставил треугольный штепсель в маленькую розетку, скрытую в извилинах огораживающей площадку решетки.

– Дежурный помощник? – негромко спросил Гэз в телефон. – Включите радиоограждение. Есть ограждение? Держите его до моего личного приказа. Я на площадке. В случае надобности дайте сигнал 38-Ц.

Гэз выдернул штепсель и вплотную подошел к неподвижно стоявшему Таху.

– Теперь мы можем говорить свободно, доктор. Никто нас не услышит. Даже Гричары с их дьявольскими аппаратами. Конечно, ваша назойливая мысль сейчас оставила вас?

– Да. Что вы сделали, инженер? Мне сейчас так легко. И голова свежая… что это?

– Это вы сейчас узнаете. Я начну по порядку… Вы слыхали, доктор, о знаменитом венском актере Гуго Шаль? – начал Гэз свой рассказ. – Это был замечательный комик. Мой отец видал его в девяностых годах прошлого столетия. Когда «веселый Гуго» выходил в роли нищего в пьесе «Беспечные бродяги», то весь театр хохотал при одном взгляде на артиста. Таков был его талант – одним своим появлением вызывать смех. Веселый Гуго, как его звали в Вене, был женат на кельнерше из кафе «Рояль», что напротив театра Комедии. После репетиций веселый Гуго направлялся в это кафе, просиживал там целые дни, познакомился с высокой рыжей кельнершей Луизой и, к великому изумлению своих товарищей по труппе, женился на Луизе самым законнейшим образом. Луиза вскоре родила двух сыновей – Эрнста и Карла, а сама погибла. Она была простой девушкой, которую нужда погнала в Вену зарабатывать кусок хлеба. Уже будучи женой знаменитого актера, она приехала в Тироль проведать свою деревенскую родню, отправилась на прогулку в горы и больше не возвращалась… Труп ее нашли в пропасти Шнееграбе, куда ее снес, вероятно, случайный обвал. Веселый Гуго после смерти жены переменился. Он в течение годового траура ни разу не выступал на сцене.