Читать «Донья Барбара» онлайн - страница 166
Ромуло Гальегос
Долго и неподвижно глядела она на счастливую дочь, и жажда новой жизни, мучившая ее последнее время, воплотилась в волнующее материнское чувство, неведомое до сих пор ее сердцу.
– Он твой. Будь счастлива.
Наконец-то любовь Асдрубала – всего лишь тень, блуждавшая в ее мрачной душе, – приняла форму благородного чувства!
XV. Земля бесчисленных дорог и бескрайних горизонтов
В ту ночь не было света в комнате для совещаний с Компаньоном, но когда утром донья Барбара вышла в патио. Хуан Примито и двое пеонов, сопровождавших ее в Сан-Фернандо, – те, что застрелили Бальбино, и единственные, оставшиеся пока верными ей, – не узнали своей хозяйки. Она состарилась за одну ночь; на ее осунувшемся лице лежали следы бессонницы, хотя и лицо и взгляд выражали трагическое спокойствие отрешенности.
– Это вам, – сказала она молча смотревшим па нее слугам, кладя им в руки по нескольку монет. – Лишнее – на то время, пока не найдете себе другой работы. Здесь теперь нечего делать. Можете уходить. Ты, Хуан Примито, отнесешь письмо доктору Лусардо. И сюда не возвращайся. Оставайся там, если разрешат.
Несколько часов спустя мистер Дэнджер видел, как она ехала по Солончакам. Он поздоровался с ней издали, но не получил ответа. Она ехала неторопливым шагом, устремив вперед взгляд, едва держа в руках приспущенные поводья.
Вокруг лежала сожженная земля, разорванная глубокими оврагами и изборожденная трещинами. Там и тут исхудавшие коровы с печальными глазами исступленно лизали края высохших водоемов и обнажившиеся голыши. Белели на солнце кости тех, что уже пали жертвами насыщенной селитрой земли, не отпускавшей их до тех пор, пока они не подыхали от голода, забыв о пастбищах. Бесчисленные стаи самуро парили над зловонной падалью.
Донья Барбара остановилась, глядя, как упорствует в своем безумии скот, и ей показалось, будто ее собственный, сухой, обложенный язык, сожженный горячкой и жаждой, ощущает шероховатость и горечь земли, которую упрямо лизали животные. Как она похожа на них в своем настойчивом, страстном желании испробовать прелесть любви, губившей ее!… С трудом стряхнув с себя злое очарование этих мест и этой картины, она пришпорила лошадь и продолжала свой мрачный, неторопливый путь.
Что-то необычное происходило в трясине, где всегда царит молчание смерти. Многочисленные пестрые стаи уток, котуа, цапель и других птиц с громкими, тревожными криками описывали над водой круги. Птицы, парившие высоко в воздухе, временами исчезали за пальмовой рощей, другие садились на берегах зловещей заводи, и тогда наступала гнетущая тишина; но вскоре одни возвращались назад, другие взмывали в небо, и все вместе вновь принимались летать над местом, возбуждавшим в них безотчетный ужас.
Несмотря на глубокую задумчивость, донья Барбара внезапно натянула поводья: у края трясины билась и мычала молодая корова, а ее морду обвивал водяной удав, голова которого едва высовывалась из болота.
Животное, дрожа от напряжения, тонуло в вязкой тине; шею свела судорога, глаза побелели от ужаса; в предсмертном поту, собирая последние силы, пленница сопротивлялась могучему объятию огромной змеи.