Читать «В поисках потерянного разума, или Антимиф-2» онлайн - страница 147

Так что же делать? Неужели все безнадежно, неужели Европу никогда не убедить, что мы не дикие варвары? А может, поднапрячься, может перестать плеваться на улицах, научиться улыбаться в магазинах? Всего лишь немного дрессировки, и мы сможем… А может, уступить в вопросе с Чечней, в вопросах с таможенными пошлинами? Может, они поймут, что мы добрые и не хотим зла? У России еще есть, чем жертвовать, не все еще разбазарили…

На самом деле давно пора понять, что пока мы смотрим на них снизу вверх, они будут смотреть на нас сверху вниз, пока мы отступаем, они будут наступать. Пока мы ищем одобрения и заискиваем, они будут презирать, пока мы будем тешить их байками о нашей неполноценности - они будут их слушать и верить. Пока мы не научимся себя уважать, они нас уважать не будут. Ни за какую работу для Европы, ни за какие уступки мы никогда не будем иметь благодарности. Нас ценили в те редкие моменты истории, когда мы действительно вырывались в авангард европейских и мировых процессов, когда мы выигрывали войны против их же диктаторов, когда мы полетели в космос.

До тех пор, пока мы считаемся и являемся окраиной Европы, отношение к нам и будет как к окраине. Лучший способ добиться благосклонности Европы - это сделать так, чтобы Россия сама стала центром Европы, а Европа - окраиной России.

Казалось бы, наше стремление в Европу общеизвестно, но это скорее, перефразируя Станиславского, «любование собой в Европе, чем Европой в себе». Ни только русские философы вот уже ни одно столетие ищут противоположную Европе «русскую идею», (правда, не осознавая, что сам поиск, равно как и слово «идея», уже с головой утягивает их в европейскую философию), но и в обыденном сознании, россиянин (не только русский) не воспринимает себя как культуртрегера, как носителя европейской культуры и европейской миссии, как цивилизатора, в окружении варваров. Он не культивирует в себе это чувство и соответствующую идеологию. Мы часто видим гипертрофированное чванство у поляков, прибалтов, чехов. Где бы они не находились, дома, в Париже, а тем более в России, они всегда сосредоточены на несении миссии, на несении гордого звания Европейца. Их легко понять, маленькие народы желают быть частью чего-то большего. Русские - народ большой и не испытывает подобных комплексов. Однако это не значит, что в духовном смысле он должен быть бездомным. Потому что в самодостаточном смысле понятия «русской культуры» не существует. Это понятие имеет такой же смысл как «итальянская культура», «французская» и проч. (то есть указание специфического отличия, тогда как само понятие культуры уже с головой выдает принадлежность к Европе). Быть европейцем, это вообще значит сознательно культивировать в себе культуру, причем это может быть и чисто русская культура. (Так, все славянофилы - культурные, образованные, знающие историю и языки в гораздо большей степени европейцы, нежели какой-нибудь плохо говорящий даже по-русски невежественный, невоспитанный и бестактный «западник» Белинский).