Читать «Бьётся сердце» онлайн - страница 92
Софрон Петрович Данилов
Аласов остановился завязать наушники шапки.
— Доброго здоровья, Сергей Эргисович!
Пригляделся — за высоким плетнем стоял мужичонка в потрёпанной телогрейке, перепоясанный кушаком. Сосин? Ну да, тот самый математик, с которым были на охоте.
— Здравствуйте, Роман Михайлович. Вот вы куда забрались, оказывается.
— Да, забрались! — охотно согласился Сосин, воткнув вилы в снег, подышал на руки. — Раньше в учительском общежитии жили, возле школы, а потом вот построились. Свой домишко, хозяйство… Заходите, гостем будете.
Аласов продрог, — хоть погреться, что ли, несколько минут.
Сосин повёл гостя по дорожке к дому под лай пса, беснующегося у сарая.
— Вы не бойтесь, он у меня на привязи.
Дом у Сосина был поставлен как-то странно — своими боками словно закрывал от улицы подворье. На подворье могучими штабелями громоздились колотые швырковые дрова, в синеве вечера белели снежные шапки на стогах сена. Под стать самой избе высился амбар, он паровал, сизые клубы вились над крышей.
— За амбаром у нас свиной катушок. И хотон…
Судя по курганам навоза, в коровнике обитала отнюдь не единственная коровёнка. «Эк размахнулся дядя!» — отметил Аласов.
— Сюда, сюда, — вёл его хозяин. На ходу крикнул в открытую дверь хотона: — Акулина! Ну-ка выгляни на свет. Аку-улина!
— Чего разорался? — донеслось из недр коровника.
— Куля, выгляни, гость у нас.
— Что ещё за гость? — из коровника с деревянной лопатой в руках показалась толстуха — сама Акулина Евстафьевна.
Бог мой, что за картину являла собой учительница в эту минуту! Облезлая, выношенная до дыр заячья шапка, какое-то тряпьё вместо пальто, подхваченное волосяной верёвкой, задубевшие от навоза опорки на ногах…
В избе Сосиных было тесно: шкафы, шкафчики, какие-то одёжки на стене…
— Раздевайтесь, пожалуйста.
— Да я ведь на минутку. Тороплюсь я…
— И-и, никаких!
В большой комнате, треть которой занимала массивная кровать с горкой подушек мал мала меньше, Аласова усадили в почётный угол, к тёплой стене. Мальчик и девочка, очень похожие на хозяйку, глядели из дубовых рам на стене.
— Детки наши. Старшая в Якутске учится, парень в армии.
Выгоревшие за лето бумажные цветы на комоде, зеркало, ковёр над кроватью. Аласов, греясь у тёплой стены, поглядывал вокруг — чего-то, казалось, недостаёт в этой комнате… Сразу и не сообразишь: книг не видно, вот чего! За дни хождения по избам Аласов уже привык к этой доброй примете наших дней: в любом доме, пусть самом бедном, есть книги. Где учебники, пёстрые детские книжки-раскладушки, где полочка с художественной литературой, а то и целый шкаф. Удивительное дело, у Сосиных ничего «бумажного», кроме цветов, — что же они, и газет не выписывают, что ли?
За дверью зашептались, что-то там звякнуло: чёрт побери, никак угощать собрались, взбрело же ему делать здесь «обогрев». Ходу отсюда!
Однако легко было подумать «ходу», — пока Аласов отбивался, на столе уже выстроились тарелки, чашки, рюмки. Акулина Евстафьевна оказалась расторопной хозяйкой. Успев снять своё тряпьё и причесаться, она загромоздила собой выход, круглолицая и крутобёдрая.