Читать «Бьётся сердце» онлайн - страница 54
Софрон Петрович Данилов
Так и теперь, когда из-за Гоши снова на все лады склоняют мамино имя, Лира и сейчас не спешит разделить общий гнев. Надо, чтобы для всех была равная правда — и для Гоши, и для класса, и для мамы. Ведь «сидячая забастовка» на мамином уроке — это отместка за прошлое. Ей мстят, а разве это — хорошо? Ах, мамочка! За последнее время с ней происходит что-то странное. Всегда спокойная и ровная, она вдруг стала сердиться по пустякам. В школе ходит будто оскорблённая, голова у неё всё время вызывающе вздёрнута. Смеётся совсем редко, разговоры за обедом у них теперь какие-то принуждённые. А как она расплакалась над старой фотографией!
А вчерашний случай! Сели за стол, и мама вдруг:
«Поздравляю вас, уважаемый завуч. Поручаешь Аласову призвать хулиганский класс к порядку, а он на комсомольском собрании выступает с речью: дескать, мы, учителя, во всём виноваты, а вы, ученики, во всём правы».
«Что за чёрт! — папа швырнул ложку на стол. — Кто тебе это наговорил?»
«Почему наговорил? Лира вернулась с комсомольского собрания и всё рассказала…»
«Мама! Как тебе не стыдно! Разве я так говорила?»
«А как ты мне говорила?» — теперь и мамина ложка со звоном полетела по столу. Такого в семье ещё не было, братец Локут со страха стал даже скулить потихоньку.
«Или не ты мне рассказывала, что Аласов даже не стал искать виновников, а пошёл с комсоргом помогать этому разгильдяю Кудаисову? Разве это не подстрекательство против учителей? Ты уже взрослая, могла бы понять, что к чему!»
Лира едва удержалась, чтобы, в свою очередь, не бросить ложку на стол. В своей комнате она упала на кровать: какой оговор от родной матери! Мамочка, мама, почему ты так переменилась, что случилось с тобой, почему ты не можешь стать прежней?
Потом они помирились. Лира в который раз всё простила маме.
Но осадок в душе остался. Разве это забудешь в одну минуту?
Когда Лира вошла, в классе было уже полно ребят. Лира ушам своим не поверила:
— А он ему р-р-раз в челюсть! Пьяница бряк на пол и нож выронил. Вот так…
— Эй, ты! — взвыл Ваня Чаркин. — Отпусти-ка. Слышь, Сашка! Размахался! А ещё комсорг…
— Да я же показываю!
— Дай-ка я тебе покажу! Моду какую взяли, чуть чего, сразу на кулаки… Ты вот погоди, вам ещё за такие подвиги влетит — и тебе, комсоргу класса, и учителю. Учитель, а драться!
— Так пьяница с ножом на него…
— Всё равно, учитель с родителями не имеет права драться!
— Иди ты, законник…
— Вот, братцы, теперь вы можете невооружённым глазом видеть, что есть среди вас мудрый человек.
— Кто же этот мудрец?
— Я лично. Некто Ю.Ю. Монастырёв. Вспомните, как я предсказал: Аласов у нас только до Октябрьских протянет? За драку с родителем снимут без разговоров. Но если мы такого классовода не сбережём, тогда мы и вовсе пропали.
— Почему это не сбережём? Надо сберечь! А то посадят нам опять Пеструху!
При слове Пеструха Лиру обдало жаром — это ведь про маму её, как про корову какую!
— Стоп, тих-ха! — Саша Брагин постучал ладонью по доске. — Тише, говорю! Это верно, к Сергею Эргисовичу легко придраться. Скажут: раз учитель, должен был убеждением… Как у графа Льва Толстого: он на тебя с ножом, а ты на него со святым словом.