Читать «Бьётся сердце» онлайн - страница 113

— …Старая сказка про Золушку — сиди и жди своего часа. Протанцуешь с подругой — шерочка с машерочкой, как по-русски говорят, да и всё. А иной раз за весь вечер из угла так и не выйдешь — и стыдно и обидно. Особенно когда вспомнишь, как наряжалась на эти танцы, с какими надеждами летела. Распроклятая девичья доля — сидеть и ждать, когда тебя подберут! Говорят, иные о замужестве не беспокоятся. Враньё! Нет таких! Для любой и всякой нет ничего страшней, как в старых девах остаться, своего ребёночка не понянчить, не ощутить сладость, когда грудью его кормишь… И отчаяние берёт, когда подумаешь, что могут и не взять… Выпускной вечер в институте — вокруг меня парни табуном, а возле моей подружки один только. Но с этим одним у неё свадьба после защиты диплома. А я в деревню Арылах, к чёрту на кулички, одна еду. Потом однажды встаёшь с постели, смотришься в зеркало, а у тебя около рта такая едва заметная чёрточка. Растираешь её, а она только виднее от этого…

«Дьявол возьми, — думает Аласов, — оказывается, и такие ещё трагедии существуют».

— Стёпа, дорогая, — не удержался он, перебил хозяйку, — вы только не думайте, что я ради утешения… Но ваш день ещё придёт. Найдётся настоящий, достойный…

— Знаете что, господин утешитель! Давайте-ка покончим, а? Ауфвидерзейен! Я больная, устала от разговоров!

Аласов не вышел, а выскочил за порог общежития, будто его вышибли под зад коленом. О, дьявол бы тебя забрал! Какую такую сморозил он глупость, что и сам не понял?

А Стёпу жаль. Хоть выдь на бугор да крикни: «Эй вы, парни-мужики, где глаза ваши?» Хоть пострадай за общество да сам на ней женись.

Всеволод Николаевич Левин осматривал свой новый дом. Ровные ряды стеллажей: книги, книги, книги… Собственно, это и есть всё его движимое и недвижимое, накопленное на долгую жизнь. Где-то он вычитал: книги — как люди. Сейчас он шёл вдоль стены, проводя по твёрдым корешкам пальцем, шёл «последним парадом», прощался с книгами, как с людьми. Есть среди них друзья на вечные времена. А есть и такие, что неизвестно, зачем и покупал, зачем держал годами на полке: только взглянешь — во рту кисло.

Недолгий зимний день быстро уходил, в окнах засинело. Во дворе гомонила детвора. Там стояли сани, нагруженные книгами, ребятишки таскали всё это добро в дом. Белобрысая колхозная библиотекарша Тамара руководила переездом, входила в роль хозяйки.

Левин стоял у синеющего окна, не зажигая света. Свежая грань сосновой рамы приятно холодила лоб. Вот он и довёл до завершения задуманное, хоть и хлопотное это дело — обзаводиться домом.

— А что, хозяин здесь?

В прихожей гулко забухали валенки. Всеволод Николаевич поспешно щёлкнул выключателем.

Вслед за колхозным председателем Кардашевским и парторгом Бурцевым сунулись было в открытую дверь ребячьи мордочки, но Кардашевский цыкнул на них и прикрыл за собой дверь.

— С новосельём вас, Всеволод Николаевич!

— Спасибо. Присаживайтесь под новой крышей.

— Отличный дом, — Кардашевский постучал в стену кулаком, потыкал пальцем в пазы, щупая конопатку. — Лиственница сухая, так только старинные дома звенят.