Читать «Кольца Сатурна (Софья Ковалевская)» онлайн - страница 13

Правда, теперь Юлия жила в Москве. Летом 1874 года она получила в Геттингене «докторскую степень с высшей похвалой». В России сам Дмитрий Иванович Менделеев устроил у себя дома торжественный ужин в ее честь. Здесь Юлия Всеволодовна познакомилась с Бутлеровым, который пригласил ее работать в своей лаборатории в Петербургском университете. В Петербурге она жила вместе с Ковалевскими. Бутлеров приглашал Юлию Всеволодовну вести занятия на Высших женских курсах, но она отказалась. О причинах ее отказа говорили открыто: «Тут вся причина в Софочке Ковалевской». Все знали, что Лермонтова по доброй воле почти полностью подчинила себя интересам семьи Ковалевских, особенно после рождения у них дочери. В детстве большую часть времени Фуфа (так называли девочку в семье) провела у своей крестной матери – Юлии Всеволодовны.

Тем временем в Париже, пытаясь забыться, восстановить силы и веру в себя, Софья познакомилась с молодым польским математиком Ржевусским. Он был очень красив, очень сведущ в нежных делах, а на Софью взирал, как на божество. Она взялась за задачу, решению которой посвящали себя крупнейшие ученые: определить движение различных точек вращающегося твердого тела – гироскопа. Произнесенное вслух ночью это звучало… возбуждающе.

В Париже, где ее избрали членом Парижского математического общества, она и узнала о самоубийстве мужа.

Владимир Ковалевский, которого объявили банкротом, предпочел свести счеты с жизнью. Он отравил себя хлороформом, написав последнее письмо не жене в Париж, а брату…

Узнав об этом, Софья словно бы рассудок потеряла. Она ничего не ела, ни с кем не говорила, не подпускала к себе врача, а на пятый день потеряла сознание. Только теперь врач мог начать ее лечение. Еще через день Софья очнулась, огляделась незрячими глазами, потянулась к карандашу и бумаге… и принялась за математические исчисления. Это ее и спасло. Едва обретя силы, она уехала в Петербург. Она чувствовала себя виноватой перед Владимиром и попыталась сделать все, что могла, чтобы очистить его имя от обвинения в злоупотреблениях и растратах. Это было все, что она могла сделать для человека, которому была обязана столь многим…

После этого Софья Васильевна вернулась в Берлин. Она еще была слаба, но внутренне вполне собранна. Вейерштрасс встретил ее очень сердечно, просил поселиться у него «как третью сестру». Он бы жизнь ей отдал, если бы она захотела взять, но… чувствовал, что роль свою в жизни Софьи уже сыграл. Может быть, ему повезло все-таки больше, чем господину Ковалевскому…

В любом случае больше не было в живых человека, который не позволял Софье всецело посвятить себя математике. Вейерштрасс написал своему шведскому коллеге Митгаг-Леффлеру, что теперь, после смерти мужа, более не существует серьезных препятствий к выполнению плана его ученицы – принять должность профессора в Стокгольме, и вскоре сообщил Софье о благоприятном ответе из Швеции.