Читать «1920 год» онлайн - страница 144

И мысли бегут... Какие? Все те же... Молишь бога, чтобы он был милостив к тем, кто еще жив, и тоскуешь по тем, кого уже нет...

* * *

Настало утро. Утро 31 декабря. Я вылез из своей норы. Холодно, сыро, туманно... Еще противнее. Теперь неприятно быть одному.

* * *

В сплошном тумане, неистово запуская сирены и звонки во все склянки, пришли куда-то, стали на якорь. Кругом нас выли и звонили другие суда. Все это не предвещало ничего хорошего.

В одном из перерывов тумана стало ясно, что мы в Босфоре. Подошел карантинный катер. Он немедленно взял всех французов и ушел. Русских - нет... Они должны ожидать "контроля".

Я не ел уже сутки. Аппетит начал ощущаться. На борту - ничего и ничего не подвозят. Холодно и голодно ...

Подошел еще катер. Поговорил о чем-то с капитаном. Капитан - русский бегло говорит по-французски, но стремится говорить совсем, как француз. Это удается ему только наполовину и потому противно.

Они кричат друг другу через борт:

- D'ou venez vous?

- De Gallipoli.

- Qu'avez vous sur bord? Bagage?

- Caisses démolies . . . Par ordre Marine Française ...

Он тянул "caise", чтобы выходило совсем по-французски. Но не выходило я было немножко неловко.

- Passagers?

- Vingt trois personnes ... militaires... Он тянул "taires".

И этим все ограничилось. Катер отошел, заявив, что нужно ждать "контроля".

Затем пришел еще третий катер. Вышло два француза.

- Bagage?

- Caisses demolies ...

Они пошли смотреть разбитые ящики, а потом вернулись на палубу, собираясь уезжать. К ним пристали. Они заявили, что нужно ждать "controle".

Но все же взяли с собой генерала, потому что он генерал, и одного полковника, который имел находчивость сказать, что у него:

- Lettre urgente pour le general Vrangel.

- Et bien, alors, qu'il vienne, le colonel, mais lui seul...

Полковник пошел за вещами.

- Mais... qu'il se débrouille, le colonel, quoi!

Тон был соответственный. Но ведь они - державы-победительницы ...

* * *

Отошел и этот катер. Но вокруг парохода стали снова каюки, турецкие ялики. Их зовут "кардаш".

На "кардаш", опустившись по канатам, убежало тайком несколько человек. Мне было противно спускаться по веревке, потому что она в масле и угле. Оно и к лучшему. Все-таки неловко.

"Dura lex, sed lex".

Впрочем, в данном случае "dura" надо было бы понимать не в латинском, а в русском произношении этого слова. Кому нужно было, чтобы мы непременно встретили Новый год в такой обстановке?

Туман сгущался. Становилось все холоднее и голоднее. Надежды совсем упали. Ясно стало, что контроль не приедет сегодня.

Я уселся у трубы: там теплее. Около меня сидел кикой-то простой человек. Он вдруг обратился к нам, то есть ко мне и еще трем голодающим у трубы:

- Вы господа, тоже, наверное, ничего не кушали?

- Да, как будто...

- Ну, так будем есть... Вот у меня банка, консервная ... Только без хлеба...

Я не отказался и с аппетитом проглотил то микроскопическое, что он мот уделить. Все-таки стало легче и от консервов, и от того, что он поделился последним...