Читать «Ужасные невинные» онлайн - страница 213

– Кирстен? – спрашивает она.

Что это еще за Кирстен? что такое – Кирстен?

– Это я, Анна. Я – Дэн. Можно войти?

– Конечно, входите! – после секундного замешательства говорит Анна. – Я подумала, что это наша кухарка… Рада вас видеть, Дэн.

– Значит, у вас есть кухарка? – такой поворот событий не очень нравится мне, наличие в доме еще и кухарки неприятно меня поражает.

– Да. Кирстен. Она же домработница, она же горничная, она же богиня домашнего очага, – почему-то начинает оправдываться Анна. – Мне одной тяжело вести хозяйство, без нее мы бы совсем пропали.

– И потом – ваша работа, – поддакиваю я. – Она, наверное, отнимает слишком много времени.

– Слишком. Я принадлежу своей работе, я – ее раб. Не думайте, я не жалуюсь, я очень люблю свою работу. Очень.

– Я понимаю. Вы, наверное, очень популярная писательница.

– У меня приличные тиражи, – скромничает Анна.

– Катя… Катя сказала мне, что вы – звезда криминального жанра.

– Правда? – Щеки Анны вспыхивают румянцем, она явно взволнована. – Она так и сказала?

– Да.

– Моя девочка… А мне казалось, она… она терпеть не может. Меня и все то, что я делаю.

– Вам казалось. – Я все еще поглаживаю Муки, приклеившегося к моим рукам.

– Это ведь всего лишь странный, губительный подростковый возраст, да?

– Да.

– Это ведь из-за свойственного всем подросткам чувства противоречия, да?

– Да.

– А на самом деле она добрая девочка, да?

– Да.

– Добрая, трепетная и ранимая.

– Да. Я называю ее Лягушонком – иногда…

– Лягушонком? – Анна удивленно приподнимает брови: сначала левую, потом – правую.

– Это всего лишь проявление ласки. Проявление любви.

Я ловлю себя на том, что разговариваю с Анной, как разговаривают с неразумными, не понимающими русского иностранцами, которые, как известно, – как дети. Снисходительность, четкая артикуляция и использование странных логических и стилистических конструкций. «Проявление ласки. Проявление любви» – гы-гы, бу-га-га, нахх! Мне не стоит забывать, что Анна – русская. Это только пишет она по-английски и по-немецки и живет в Швеции и со шведом. Но на самом деле – она русская. Относится ли этот факт к числу тех, которые обычно замалчивают авторы монографий о популярных сочинительницах crimi?..

– Лягушонок… Как удивительно!

– А по-моему – нежно. А как вы называете ее? Анна задумывается.

– Детка. Девочка. Доченька. Малыш. Не слишком оригинально, правда?

– Не слишком. – Я беспощаден, но именно таким и должен быть старший, всепонимающий, терпеливый и терпимый друг несносной Лягушонка.

– Зайчонок. Мышка. Рыбка. Птичка. Когда ей было восемь, ей особенно нравилась именно птичка. Птичка моя.

– Отдает передвижным зоопарком, посетившим провинцию.

– Да-да, я понимаю. Я была не очень хорошей матерью. Работа отнимала слишком много времени. Русский может утвердиться на Западе только при одном условии…

– При каком же?

– Если будет работать на износ. И если забудет, что он – русский.

– И вы забыли?

– Увы, – Анна разводит руками. – Лягушонок…

Лягушонок не дает мне забыть. Она очень русская. И очень хочет быть русской. И чтобы все остальные были русскими. Все. Весь мир.