Читать «Последние и первые люди: История близлежащего и далекого будущего» онлайн - страница 237

Но в наибольшей мере расовый разум превосходил способности разумов групп и индивидуумов при философском проникновении в истинную природу пространства и времени, разума и объектов, космических успехов и космического совершенства. Некоторые намеки на толкование этих великих понятий будут скоро даны, но это не сможет показать главной их взаимосвязи. Разумеется, такое проникновение лежит за пределами понимания как самих отдельных индивидуумов, так и их групповых разумов. Когда мы покидаем уровень расового сознания, то не можем отчетливо помнить, с чем именно имели дело в наших объединенных экспериментах.

В частности, у нас есть одно весьма озадачивающее нас воспоминание о нашем расовом опыте, том самом, что включает кажущуюся невозможность его понимания. С помощью расового сознания наш собственный опыт познания был расширен не только пространственно, но и во временном отношении, хотя и весьма странным образом. Несомненно, в отношении восприятия времени разумы могут отличаться двойственно: по длине промежутка времени, который они воспринимают как «сейчас», и по краткости единичных последовательных событий внутри этого «сейчас». Как индивидуумы мы можем считать, что внутри одного «сейчас» заключена протяженность, равная одному дню древней Земли, и внутри этой протяженности мы можем, если захотим, выделить быстрые пульсации, такие, которые обычно слышим, слитые вместе, как высокий музыкальный тон. С позиций же расового разума мы воспринимаем в качестве понятия «сейчас» весь период от рождения самого старого из живущих индивидуумов, а все прошлое человеческого вида предстает как личная память, уходящая в туманную даль младенчества. Однако мы могли бы, если бы захотели, выделить внутри понятия «сейчас» последовательные волновые колебания. В этом случае воспользоваться аналогией увеличения ширины и точности в отношении восприятия времени было бы вполне уместным. Но как, спросим мы себя, может расовый разум оценивать как понятие «сейчас» тот продолжительный период, в котором он сам вообще не существовал? Наш первый опыт расового мышления длился ровно столько, сколько времени требовалось луне Нептуна совершить полный оборот. До этого момента расового разума не существовало. Однако в течение месяца своего существования он считал весь предыдущий жизненный путь расы как «настоящее».

Разумеется, расовый опыт весьма озадачил нас, как индивидуумов, и едва ли можно было сказать, что мы запомнили из него большее, чем просто необычайная острота и красота ощущений. Но в то же самое время мы очень часто получали при этом впечатление невыразимого ужаса. Мы, которые в знакомой нам индивидуальной сфере способны рассматривать все мыслимые трагедии не просто со стойкостью, а с радостью и восторгом, смутно принимали, что как расовый разум мы заглянули в бездну зла, такую, которую сейчас не можем постичь и не могли бы выдержать этого постижения. Однако мы знаем, что этот ад и раньше был вполне приемлемым составным элементом в строгом, даже аскетическом, обличье космоса. Мы помнили очень смутно, и, тем не менее, со странным сознанием, что все долгие искания человеческого духа, превышающие мелкие пристрастия отдельного индивидуума, были видны как четкие компоненты чего-то, превосходящего его самого, и что человек, в конечном итоге поверженный, привносит в это высшее совершенство вклад никак не меньший, чем человек, одержавший временную победу.