Читать «Порфира и олива» онлайн - страница 271

— Связь между рабом и патрицианкой не может быть никоим образом узаконена. Женщина, заподозренная в подобных отношениях, подлежит, как преступница, суровому наказанию согласно сенатскому указу, изданному еще при Клавдии. В зависимости от обстоятельств это влечет для нее либо потерю ее собственной свободы, либо, по меньшей мере, утрату прав свободного рождения.

Не давая ему закончить, она прервала эти объяснения:

— Но если мы живем за пределами закона, то не по злой воле! Этот самый закон не позволяет нам вступить в брак. Что же делать, если я патрицианка, а Калликст даже не вольноотпущенник? Каким способом нам выпутаться из этого положения, за которое папа нас осуждает?

— Учитывая все это, не следует погрязать в беззаконии.

— Но закон несправедлив!

— В настоящее время закон нашей Церкви устроен в согласии с римским законодательством.

— Это же нелепо. Безумие какое-то! Л как, по-твоему, быть с самым священным, Божьим законом? Где сказано, что он отвергает и осуждает любовь тех, чей ранг не равен? Где? К тому же наша вера таких вопросов, как ранг и иерархия, вообще не ставит, разве нет?

Ипполит простер руки к небесам — торжественность его жеста выглядела несколько комично:

— Ты так упорствуешь, будто и не слыхала о поучении святого Павла: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены!» Вот почему церковь чтит постановление Клавдиева сената.

Марсия открыла рот, собираясь высказать новые возражения, как вдруг до нее дошло, что Калликст не протестует.

— Что же ты молчишь? Ты ведь не собираешься уступить такому подлому требованию?

До странности спокойный, фракиец сперва выдержал паузу, потом ответил:

— Марсия, меня давно тревожили эти вопросы. Мы стали единым целым с этим селением, которому я должен внушать христианские заповеди. Какой пример я могу подавать людям, ежели не соблюдаю даже самых насущных религиозных запретов?

Она бросилась к нему, вцепилась в его руку с такой силой, будто в их хижину хлынул океан:

— Калликст, я люблю тебя. Это единственная заповедь, которой необходимо следовать. Мы оба приняли свою долю страданий, знаем, что такое жертвы. Ты и я, мы расплатились за целые столетия будущих заблуждений. Заклинаю тебя, не позволяй им разорвать узы, связывающие нас!

Наступило долгое молчание, тишина набегала волнами в такт отдаленным ударам прибоя.

— Я уже не смогу разорвать узы, связывающие меня с Господом...

Она смотрела на него, приоткрыв рот. Не в силах подобрать нужное слово.

Ипполит не нашел лучшего момента, чтобы вмешаться:

— Папа Виктор поручил сказать вам, что в случае отказа ему придется решиться на отлучение вас обоих. Иного выхода нет.

Молодая женщина молча сжала кулаки, потом вдруг разразилась рыданиями:

— Отлучить! Покарать! Наказать! Значит, у вас, у мужчин, никогда не найдется других слов? Настанет день, завтра или через тысячу лет, когда кто-то отменит этот неправедный закон, все изменится, зачем же сегодня страдать во имя такой несправедливости?